Как и Восток, Скандинавия – страна контрастов, страна холода, страна любителей молока, но и любителей спиртного.
От Стокгольма, города зеленого и водного, осталось воспоминание о крохотных старых площадях, похожих на такие же площади Кольмара, и цветах на окнах.
Из Копенгагена я унесла образ крыш из позеленевшей бронзы, которые, покрываясь патиной, светлеют. Они удивительно гармонируют со стенами из нежно-розовых кирпичей. Розовый цвет замка Розенбург как-то утром обрадовал взгляд, когда я распахнула окно своего номера.
В один прекрасный день мне повезло высадиться в Финляндии. Я словно попала в сказку. Но мне не удалось оценить ее по достоинству из-за ужасного синусита
[295], подаренного ноябрем. Снежная метель, продолжавшаяся с ночи до трех часов дня, процессия запряженных оленями саней с ямщиками и фонарями по улицам Хельсинки, объявления о приходе Нового года, солнечное гало
[296] на поверхности замерзшего озера, которое виднелось из салона, где мы показывали свои модели…
В Норвегии я видела фьорды, но не ждите откровений. Вы их знаете не хуже меня, т. к. не раз о них слышали.
Как и все, люблю быть туристом. К примеру, в Бельгии, работая в Кнокке-ле-Зут, я сумела несколько раз посетить Брюгге, город-музей. Он словно заснул в Средние века в объятиях каналов, чтобы больше никогда не меняться.
В Лондоне чемоданы, которые служащий отеля забыл погрузить в автобус, позволили продлить пребывание на день дольше других, и я смогла «облизать» витрины магазинов, пообедать в Сохо и провести три часа в Национальной галерее.
В Берлине автобус завез нас в советский сектор, где мы испытали пятиминутный приступ тоскливого страха. Шофер заплутал в той части города, которую плохо знал, и мы долгое время катили по запретным улицам. Мы уже видели, как нас ссылают в Сибирь, как навсегда прощаемся с западным миром. Так иногда случалось с теми, кто заходил слишком далеко. Четверть часа назад, когда мы покупали почтовые открытки, нас окружила группа советских солдат. Их раскосые глаза, острые скулы, шапки из смушки и манера внимательно разглядывать, словно мы были диковинными животными, заставили нас поскорее ретироваться. А теперь мы рисковали оказаться в ловушке, как крысы! В автобусе внезапно повисла гнетущая тишина, и даже одна из нас, убежденная коммунистка, не устававшая во время визита воспевать красоты советского сектора, чудесным образом онемела. Наконец шофер отыскал дорогу, и к нам вернулось хорошее настроение.
Но это пустяки по сравнению с поездками в Южную Америку, самую богатую на недоразумения и открытия. Прежде всего гигантский Христос на Корковадо
[297], который в лучах прожекторов парит над Рио, невероятных размеров скульптура, завораживающая сразу, когда выныривает из тропической ночи.
Чтобы обнаружить бухту, а вернее цепочку бухт, надо взлететь к небу и совершить головокружительное восхождение на Сахарную Голову
[298], почти отвесную скалу, куда добираются на фуникулере. У меня до сих пор сохранились самые ужасные впечатления от подъема на нее.
Кстати, такие же головокружительные ощущения можно испытать, крепко стоя обеими ногами на земле. Надо лишь попасть в нищенскую зону, где у подножия небоскребов, подавляющих своим современным величием, теснятся фавеллы
[299], жилища из пальмовых листьев, лиан и сухой глины, где в нищете прозябают индейцы или метисы и роятся грязные детишки, носящиеся и визжащие, как уистити
[300].
Чтобы не видеть этого ада, богатые люди в жаркое время года отправляются в горы. В Петрополисе
[301] я испытала настоящий шок, оказавшись перед самым барочным и самым удивительным зданием, какие можно себе вообразить. «Кинтаудиуха». Гостиница внешне напоминает «Нормандию» в Довилле, но стоит переступить порог, как вы застываете на месте, пораженные длиной холла и размерами соседних салонов. Потолок на высоте двух или трех этажей, который поддерживают гигантские колонны в стиле рококо, покрытые гипсовой штукатуркой. Гигантизм характерен для всего комплекса. Здесь есть театр, кабаре, спортивный зал, бассейн, магазины… и зал на сотни мест на случай проведения конференции в Рио. Сей «монумент» был замыслен голливудским декоратором, которому по неосторожности предоставили карт-бланш. Этим все сказано. Поэтому результаты поражают, и все здание отдает калифорнийским духом.
Но любые образы бледнеют, вы тонете в запахах, стоит только сделать шаг в сторону. Главный из них – запах кофе, его пьют повсюду. Он так силен, что может разбудить дюжину устриц, но так пленителен, что сопротивление бесполезно. К тому же в Рио спят только днем! Бог Кофе распространяет свой «дух» по всему городу, но к нему примешивается запах масла, в нем жарятся беляши в жаровнях, стоящих на каждом углу, и агрессивные ароматы цветочных эссенций, которыми брызгают на прохожих. Уф! Этот безостановочный пульверизатор на улице Гонсальвеша Диаса и диктатура фиалкового одеколона взрывают ваши ноздри! Легко представить, насколько эта тошнотворная смесь запахов отравляет пребывание в первые дни.
Более тонкие запахи царят в лесу Тихука в окрестностях Рио, куда нас отвезли советник посольства и его жена. Там я вкусила истинное удовольствие исследователя, открыв ароматы столь же неведомые, как и цветы с их покоряющим очарованием. Вот это было «моей» Бразилией: радужный шелест цветов с немыслимыми названиями, родившихся вчера, чтобы умереть сегодня по примеру их диких сестер из близкого девственного леса.
Но я почти не видела цветочных букетов. Их дарят намного реже, чем во Франции. Автохтоны
[302] редко посылают цветы женщинам. Не хочу, чтобы мне приписывали слова одного едкого юмориста: «Бразильцы суть обезьяны, слезшие с кокосовой пальмы и севшие сразу в “кадиллак”». Это было бы несправедливо и неблагодарно с моей стороны, потому что я там обзавелась исключительно утонченными и трогательно любезными друзьями. Вспоминаю о галантном мужчине, организаторе первой поездки в Бразилию, в которой я участвовала.
Он знал, что я должна покинуть Сан-Паулу и вернуться во Францию, и позвонил из Рио, чтобы пригласить меня с Барбарой провести несколько дней в гостинице «Копакабана», где мы встретились с его молодой женой. Несколько дней, растянувшиеся на добрые две недели, пролетели быстро в играх в бассейне этого рая для миллиардеров.
