Известны также суровые казни, применявшиеся к преступникам, посягавшим на жизнь, здоровье или власть Чингизидов, т. е. фактически на харизму членов Золотого рода: с ними разговор был короткий, поскольку такое посягательство считалось не только политическим, но и религиозным преступлением. Соответственно, и казнь носила ритуальный характер: подобных преступников умерщвляли, отделяя их части тела друг от друга, поскольку, по монгольским представлениям, жизненная сила (sulde) находилась в целостном теле человека и гибла при его расчленении.
[598] Нечего и говорить, что в подобных случаях ни о каких почетных погребениях и речи не шло!
Ничего подобного не было сделано в отношении останков Мамая. Его тело было погребено в соответствии с его рангом — скорее всего, после того, как он был предан почетной казни без пролития крови (хотя прямых сообщений источников об этом нет).
[599] По-видимому, он воспринимался Токта-мышем и его сторонниками как враг, но и как легитимный высокопоставленный золотоордынский чиновник, преданно служивший «своим» ханам, не посягавший на трон и целостность государства, а следовательно, не поставивший себя вне закона. Вполне возможно, что погребение бекляри-бека было возведено если и не по прямому распоряжению Токтамыша, то, по крайней мере, он не препятствовал родственникам (представителям клана киятов) и сторонникам Мамая похоронить его с почестями. Признание политического значения Мамая проявилось и в том, что размеры его могилы были увеличены вдвое против его реального роста.
[600]
Не было у победителей Мамая и намерений стереть память о нем. Именно об этом свидетельствует тот факт, что погребение бекляри-бека сохранилось до нашего времени — так же как и народная память, в которой этот курган ассоциировался с именем Мамая.
[601] И хотя в легендах он, как уже отмечалось выше, зачастую предстает в образе жестокого правителя, готового на все ради достижения своих целей, это позволяет утверждать, что о нем помнили и передавали эти воспоминания из поколения в поколение. Следовательно, никаких установок новых властителей Золотой Орды на его «забвение» или посмертную делегитимацию не было.
Авторы, стремящиеся представить Мамая врагом и Руси, и Орды, и всего человечества в целом, обычно игнорируют сведения о его могиле и чаще всего заявляют, что место его захоронения неизвестно. Те же, кто знает о могиле, обнаруженной в Крыму, просто отрицают факт ее принадлежности Мамаю. «Просто» — потому что никаких доводов, позволяющих усомниться в выводах археологов, осуществлявших раскопки этого захоронения, они представить не могут или не считают нужным.
О монетах, чеканенных в эпоху Мамая
Еще один исторический источник, весьма «неудобный» для создателей образа Мамая как антигероя, — это нумизматический материал, монеты Золотой Орды, чеканенные в период его нахождения у власти. Этот источник последовательно, аргументированно и объективно (ибо не несет никакой авторской субъективности) опровергает большинство обвинений против Мамая, выдвинутых как средневековыми публицистами, так и современными историками.
Прежде всего нет монет с именем Мамая — за исключением упоминавшейся выше монеты, легенду которой X. Френ прочитал как «Мамай, хан правосудный»,
[602] но, как мы помним, его прочтение и атрибуция этой монеты до сих пор вызывают споры. Однако даже если предположить их правильность, следует учесть, что монета датирована 1361 г. — временем глубочайшего политического кризиса в Золотой Орде. Многие удельные правители были одержимы сепаратистскими устремлениями, и Мамай имел немалые шансы на создание независимого государства в Крыму. Упомянутая монета позволяет сделать такое предположение. Однако после 1361 г. Мамай ни разу не чеканил монет со своим именем, поскольку до конца своего правления и жизни последовательно поддерживал легитимных ханов из дома Бату — в отличие от Пулад-Тимура в Булгаре или Хаджи-Черкеса в Астрахани, чеканивших монеты с собственным именем.
[603]
Являясь фактическим властителем значительной части Золотой Орды, Мамай никак не старался это формально подчеркнуть. Между тем другие всесильные временщики конца XIV — первой половины XV в. позволяли себе указывать на монетах, чеканившихся в их владениях, не только имена своих ханов-марионеток, но и собственные имена. Так, известны монеты с именем Амира Тимура — правителя Чагатайского улуса при ханах Суйургатмыше и Султан-Махмуде, а также золотоордынского временщика Идигу (Едигея), имя которого проставлялось на монетах ханов Дервиша и Бек-Суфи.
[604] Мамай такой практике не следовал и, следовательно, не «мнил себе аки царя», в чем его обвиняли средневековые русские авторы. Он довольствовался званием бекляри-бека и титулом «титям», что нашло официальное отражение лишь в ханских ярлыках. Один такой документ, ярлык Туляка (Мухаммад-хана) митрополиту Михаилу-Митяю, дошел до нас в русском переводе.
[605] И тот факт, что в этом ярлыке имя Мамая стоит на первом месте, отнюдь не свидетельствует о его покушении на верховную власть или даже чрезмерном тщеславии: имя бекляри-бека как главы ордынской администрации всегда ставилось в ярлыках в начале списка сановников и чиновников, которым адресовал свою волю хан, издавший ярлык.
[606]
Обвинение Мамая в сепаратизме опровергается статистикой золотоордынских монет 1360-1370-х гг. Монеты, чеканившиеся ханами, которых поддерживал Мамай, имели широкое распространение: они имеются в большом количестве в кладах, обнаруживаемых на обширной территории от Молдавии до Приуралья.
[607] Их столь широкое признание и хождение свидетельствует о том, что «мамаевы» ханы признавались на этих территориях как легитимные монархи, а их бекляри-бек — как первый министр Золотой Орды, а не «эмирсепаратист».
