Керим-Берди был ставленником и союзником Москвы, и это сильно не устраивало великого князя литовского Витовта, который, наконец-то, вновь осмелился вмешаться в дела Золотой Орды. В 1414 г. литовский государь выдвинул собственного ставленника па ордынский трон – Кебека, еще одного сына Токтамыша, который на короткое время занял трон в Сарае, но вскоре был вынужден отступить под натиском Идигу.
Чтобы снова занять пост бекляри-бека, Идигу был нужен хан, который официально утвердил бы за ним этот пост. Его выбор пал на Чокре-оглана, который одно время также скрывался при дворе сначала Амира Тимура, потом – его внука Абу Бакра, а после смерти Токтамыша при помощи Идигу возглавил Тюменский юрт. В 1414 г. Чокре и Идигу начали борьбу с Кебеком и победили его. Тем не менее, Кебек еще в течение ряда лет считался ханом в южнорусских землях, находившихся под контролем Литвы.Однако победа над Кебеком вновь усилила позиции Керим-Берди, с которым Чокре и Идигу пришлось бороться на протяжении 1414-1416 гг. После ряда сражений противники разделили между собой сферы влияния: Волжская Булгария отошла к владениям Чокре и Идигу, а Керим-Берди стал управлять юго-западом Золотой Орды. В конце концов победителем в их противостоянии оказался третий участник: очередной сын Токтамыша, литовский ставленник Джаббар-Берди, в 1416 г. сумел покончить со своим старшим братом и провозгласил себя ханом. По некоторым сведениям, Нур ад-Дин, первенец Идигу, стал при нем бекляри-беком и действовал против отца. Приблизительно в это же время при туманных обстоятельствах сошел с исторической сцены и Чокре-хан. Идигу тут же провозгласил ханом Сайид-Ахмада, двоюродного брата Чокре, но вскоре и тот погиб, вероятно, в борьбе с Джаббар-Берди. Годом позже, в 1417 г., Джаббар-Берди, в свою очередь, лишился трона, бежал в Крым, а потом в Литву, но по пути был убит собственными спутниками. Трон перешел к очередному ставленнику Идигу – Дервишу. Идигу, достигший к этому времени весьма почтенного возраста, пользовался таким авторитетом, что на монетах нового хана с одной стороны чеканилось имя Дервиша, с другой – его бекляри-бека Идигу.
В 1419 г. Дервиш-хан был свергнут и убит Кадыр-Берди, одним из младших сыновей Токтамыша. Идигу вновь остался без хана и, спасая свою жизнь, бежал в Крым. Здесь он провозгласил ханом некоего Бек-Суфи из числа крымских Туга-Тимуридов (этот хан также стал чеканить монету не только со своим именем, но и с именем Идигу). В отчаянной попытке вернуть верховную власть в Золотой Орде, бекляри-бек лихорадочно искал союзников для борьбы с потомками Токтамыша. Он даже обратился к своему давнему врагу – литовскому князю Витовту, которому направил послание, дошедшее до нас в составе сочинения польского историка XV в. Яна Длугоша. Письмо это содержало, в частности, следующее: «Князь знаменитый! В трудах и подвигах, продиктованных честолюбием, застигла нас обоих унылая старость. Посвятим же миру остаток дней наших! Кровь, пролитая нами в битвах взаимной ненависти, уже поглощена землей; слова бранные, которыми мы поносили друг друга, рассеяны ветром; пламя войны очистило наши сердца от злобы; года погасили пламя». Однако звезда основателя Мангытского юрта, кажется, на этот раз закатилась окончательно: Витовт никак не отреагировал на его послание. Бек-Суфи вскоре был разбит Кадыр-Берди-ханом, хотя еще и сохранял власть над отдельными областями в Крыму до 825 г. х. (1422 г.), пользуясь поддержкой Витовта. Идигу не остался при разгромленном хане, а решил укрыться в собственных владениях на Урале. Однако его отношения с сыновьями продолжали ухудшаться: все они уже достигли солидного возраста и тяготились чрезмерной властностью отца, которому, по их мнению, давно следовало уйти на покой и позволить им самим заниматься ордынской политикой.
В том же 1419 г. Идигу решил возвести на трон очередного своего ставленника – Хаджи Мухаммад султана. Бекляри-бек даже заставил своих сыновей дать обещание этому царевичу поддерживать его в борьбе за Сарай после его, Идигу, смерти. Эта предосторожность оказалась отнюдь не лишней: в 822 г. х. (на рубеже 1419-1420 гг.) Идигу погиб от рук приверженцев Кадыр-Берди. По одной версии, в стычке с ними он получил серьезные раны, от которых вскоре умер, по другой – был буквально разрублен на куски в самой битве. По иронии судьбы, Кадыр-Берди примерно в те же дни погиб в Крыму…Судьба Идигу оказалась гораздо счастливее, чем у других золотоордынских временщиков – в. частности, Ногая и Мамая. Во-первых, с его гибелью созданное им собственное владение не погибло, а напротив – росло и набирало могущество и вскоре, под именем Ногайской Орды, достигло расцвета и заставило считаться с собой соседние государства от Москвы и Литвы на западе до Казахского ханства и Могулистана на востоке. В течение XV-XVIII вв. ногайскими правителями были многочисленные потомки Идигу. Во-вторых, в летописных источниках и, особенно в народной памяти Идигу удостоился исключительно положительных отзывов. В эпосе различных народов до нашего времени сохранились песни и дастаны (поэмы) об Идигу, в которых он представлен народным героем, борцом со злом и тиранией.
Авторитет Идигу был настолько высок, что после его смерти его сыновья, внуки и правнуки в течение всего XV в. неоднократно становились бекляри беками при многочисленных ордынских ханах. Чаще всего именно поддерживаемые ими претенденты на престол становились верховными властителями Золотой Орды. Таковым являлся, в частности, и герой нашего следующего очерка Улуг-Мухаммад-хан.
Очерк двенадцатый Улуг-Мухаммед, или от сарая до Казани
(Хан, 1419-1437/1445)
"Возлюби ближнего своего" – это значит, прежде всего. "Оставь ближнего своего в покое! " И как раз эта деталь добродетели связана с наибольшими трудностями
Фридрих Ницше
Судьба Улуг-Мухаммада в полной мере отражает политическую историю Золотой Орды первой половины XV в. Все это время не прекращалась борьба за власть царевичей, слишком гордых и знатных, чтобы признать над собой власть кого-либо из родичей и недостаточно могущественных, чтобы подчинить себе остальных. Орда распадалась на самостоятельные улусы, не подчиняющиеся центральной власти. Вчерашние враги становились союзниками и наоборот. Все это в полной мере испытал Улуг-Мухаммад в течение своей долгой и богатой событиями жизни.
I
В «Сборнике летописей», составленном тюркским историком начала XVII в. Кадыр-Али-бием Джалаири, содержится степное предание о том, что Идигу, тяжело раненный в битве со сторонниками хана Кадыр-Берди б. Токтамыша, сумел скрыться от своих врагов, однако один оглан из потомков Джучи, находившихся при нем, предал его сторонникам хана, и они нашли и прикончили старого бекляри-бека. Этим огланом был Ичкили-Хасан из крымской ветви потомков Туга-Тимура. Предки Ичкили-Хасана обосновались в Крыму еще в 1260-е гг., его братья Али и Таш-Тимур были владетелями крымского улуса, и можно лишь догадываться, как сам он оказался на Сырдарье, где Идигу нашел свой конец. Вероятно, Идигу захватил его с собой при отступлении из Крыма, и царевич в отместку за это выдал его сторонникам сына Токтамыша. Сам Ичкили-Хасан-оглан больше в истории не упоминается: возможно, вскоре после его предательства сыновья Идигу сумели расправиться с ним, отомстив за смерть отца. Но вскоре ханом был провозглашен сын Ичкили-Хасана – Мухаммад-оглан, впоследствии известный как Улуг-Мухаммад-хан.
