Медленно двигался русский отряд, конвоируя громадный обоз переселявшихся армянских семейств. Узкая дорога, пролегавшая между садами, позволяла двигаться только рядами, и потому лишь в девять часов утра войска и обозы стянулись наконец в деревне Ванант, пройдя всего двенадцать верст от города, и, утомленные, расположились было на отдых. Персияне, видевшие, что добыча уходит из их рук, решились напасть на обоз во время пути. Керим поспешил собрать все, чем только можно было воспользоваться в ближайших пунктах расположения персидских войск,– и перешел Аракc с твердым намерением истребить малочисленный русский отряд и возвратить назад переселенцев. Все это сделалось так быстро, что отряду не пришлось путем и отдохнуть. Нужно сказать, что почти непосредственно за деревней начинался глухой овраг, известный под именем Ванантского ущелья, перерезывавший дорогу, по которой отряду приходилось идти в деревню Чаланапы. За этим-то оврагом с крутым, обрывистым спуском и еще более крутым подъемом, на высотах правее дороги вдруг показались перед русскими толпы неприятельской конницы. Медлить выступлением с привала, очевидно, было нельзя, чтобы не подвергнуться нападению в самой глубине оврага,– и Багратион, имевший приказание отнюдь не вступать в дело, при подавляющем превосходстве неприятельских сил приказал ударить подъем, торопясь скорее миновать опасное ущелье, и затем, по Чаланапской дороге, осторожно обойти неприятеля.
Но едва отряд по узкой тропе, проложенной между скалами, поднялся из оврага, как уже стало ясно, что избежать столкновения с неприятелем невозможно. Неприятельские толпы, медленно передвигаясь и растягивая боевую позицию по гребню высот, уже приближались к дороге. Тогда Багратион выдвинул вправо, навстречу к ним, грузинскую конницу, чтобы под ее заслоном продвинуть семейства армян и, таким образом, идти, отбиваясь одним арьергардом. Но и этот план оказался уже невыполнимым. Персияне увидели намерение Багратиона, и торопились обогнать войска, чтобы перерезать им дорогу. Конница быстро подвезла пехоту,– и на пути движения русских стояли уже грозные вражеские силы.
Перед Багратионом была трудная дилемма. Ему приходилось или вернуться назад, по дороге в Урдабад, с риском подвергнуться нападению в только что пройденном глухом ущелье, или прокладывать дорогу штыками, имея на руках семейства, которые подвергались в этом случае почти неминуемой гибели.
К счастью, бывший при отряде Эксан-хан, хорошо знакомый с местностью, указал Багратиону видневшуюся влево от дороги высокую гору, которая могла послужить отличной позицией. Там отряд мог продержаться весь день, а с наступлением ночи Эксан-хан брался провести его прямо через горы, как некогда ходили отряды Карягина и Котляревского, и как не хотел сделать Назимка, погубивший этим батальон свой на Ах-Кара-чае.
Решившись уступить дорогу неприятелю, Багратион раскинул к стороне неприятеля сильную цепь и поворотил влево, чтобы фланговым маршем достигнуть спасительных высот, до которых было не более полутора или двух верст. Вся шестая рота штабс-капитана Вретова, и взвод второй гренадерской, под командой прапорщика князя Чавчавадзе, рассыпались в стрелки, и под их прикрытием батальон мог идти совершенно спокойно; левее батальона, стало быть уже под двойным заслоном, шел армянский обоз, и спешенные казаки вели на поводу лошадей, навьюченных провиантом. Помешать этому движению неприятель не успел, и скоро весь отряд, за исключением стрелкой, уже стоял на позиции. Подходили к ней и стрелки. Медленно подаваясь назад, под беспрерывным натиском персидской кавалерии, они почти без потери достигли подошвы высот, занятых отрядом. Но тут подоспели два батальона сарбазов, подвезенных конницей, и бой неожиданно принял характер кровавый и грозный. Сарбазы начали сильно теснить правый фланг цепи, где был рассыпан гренадерский взвод, стараясь смять и отбросить его, чтобы открыть себе доступ к русской позиции. Командовавший этим взводом пылкий князь Чавчавадзе, увидел стремление неприятеля, сам бросился в штыки,– и этим неосторожным движением вовлек в сражение большую часть батальона.
Дело в том, что, отбросив в первый момент головные части сарбазов, он вслед затем был плотно сам окружен целой стеной их и вынужден прокладывать себе дорогу назад штыками. Багратион, так счастливо избежавший боя, теперь поставлен был в необходимость выручить зарвавшийся взвод,– пятая рота, вместе с остальной частью гренадерской, под общим начальством полковника Фридерикса, спустившись с высот, ударила на неприятеля. В то же время остальная цепь, уже поднимавшаяся на гору, повернула назад и, со штабс-капитаном Вретовым во главе, бросилась во фланг персиянам. Но помощь уже не могла спасти Чавчавадзе. Выбившись из сил, расстреляв свои патроны, его гренадеры погибали один за другим в неравной штыковой борьбе одного против шести. Напрасно товарищи пытались пробиться до них сквозь густые ряды врагов,– всюду встречали они грозный отпор, и все примеры геройского самопожертвования и подвигов, явленные здесь, не поправили дела. А подвигов этих было много. Командир гренадерской роты, капитан Подлуцкий, увидел Чавчавадзе в толпе неприятелей, бросился к нему на помощь. Но в этот момент, когда отважный Чавчавадзе пал,– получил смертельную рану и сам Подлуцкий. Персияне добили храброго офицера, но они не успели завладеть его головой,– унтер-офицер Кабанов пробил себе дорогу до тела Подлуцкого и вынес его из боя. Тут же, в рукопашной свалке был ранен командир пятой роты, капитан Чубский, и убит прапорщик князь Северсамидзе. Пал и герой Елизаветполя – Вретов, смертельно раненый при первом же натиске во фланг неприятеля. Персияне толпой набросились на него, чтобы отрезать голову, но фельдфебель шестой роты Яковлев, разогнал эту толпу и на своих плечах вынес умирающего капитана. Вместе с Вретовым был окружен неприятелем и прапорщик Лавров, еще совершенный юноша; тяжело израненный, он находился уже во власти персиян, когда в толпу врубился полковник Фридерикс и, вырвав его из рук неприятеля, вынес из боя, уцелев сам каким-то непостижимым чудом.
Нападение было отбито. Убедившись, что все дальнейшие покушения на этот пункт будут напрасны, что большая часть русского отряда стоит именно здесь, персияне повели атаку на левый фланг позиции, где находились только одни спешенные казаки. На одной из горных высот у них появилось даже орудие. К счастью, Багратион вовремя успел придвинуть на помощь к казакам три роты Грузинского полка, и неприятель, заметив это остановился. Бой ограничился перестрелкой. Но стреляли только одни персияне. Гренадерам был отдан приказ не отвечать ни единым выстрелом, приберегая патроны до решительного момента, когда неприятель пойдет в атаку.
Стало уже вечереть, и вдруг в рядах неприятеля обнаружилось необычайное смятение, а вслед затем со стороны Чаланапы показалась рота карабинерного полка, конвоировавшая вьючный транспорт с патронами. Предусмотрительно высланная Паскевичем навстречу к Багратиону, рота эта появилась как нельзя более кстати: неприятель принял ее за сильное подкрепление, идущее к отряду, и стал поспешно отступать к Урдабаду. Карабинеры соединились с отрядом без выстрела.
Сражение окончилось. Потери русского отряда были значительны: один грузинский батальон потерял пятьдесят нижних чинов и большую часть своих офицеров. Все ротные командиры выбыли из строя: Подлуцкий и Вретов убиты, Литвинов и Чубский ранены; погиб и виновник Урдабадского боя, пылкий князь Чавчавадзе, “искупивший своей кровью,– как выражается официальное донесение Паскевича,– честь русского отряда”.
