— Вот что, Константин Константинович, если не возражаешь, сегодня вечером приеду к тебе, — прощаясь, сообщил Жуков. — Коневу далеко, он не сможет, конечно, а я довольно близко нахожусь от тебя. Так что жди. Прихвачу с собой и Телегина…
В полдень Рокоссовскому позвонил Сталин. Спросил об обстановке, принял поздравления, поздравил Константина Константиновича.
…Жуков приехал на КП Рокоссовского, расположенный в средневековом замке, ровно в 19 часов. Его сопровождал член Военного совета Константин Федорович Телегин. Их встречали К.К. Рокоссовский, член Военного совета Н.Е. Субботин, начальник штаба А.Н. Боголюбов, начальник родов войск 2-го Белорусского фронта. Прошли в небольшой зал, где накрыт был стол. Жуков поздравил Константина Константиновича с 48-летием, вручил ему подарок — статуэтку всадника на коне.
Первый тост подняли за Верховного Главнокомандующего, второй — за долголетие Рокоссовского.
Через тридцать-сорок минут гости разошлись, оставив двух маршалов наедине. Ведь у них были многие годы совместной службы: в 1924–1925 годах оба учились в Высшей кавалерийской школе в Ленинграде, в 30-е годы служили в 7-й Самарской кавалерийской дивизии, позже в Киевском Особом военном округе. С началом войны воевали под Москвой, встречались в Сталинграде и под Курском. Так что было и кого вспомнить, особенно первых своих наставников Г.Д. Гая, В.К. Блюхера, В.М. Примакова, Закончился разговор почти за полночь, еще раз, кстати, оговорили вопрос совместных действий в Висло Одерской операции.
…Спустя неделю Г.К. Жуков поздравил с днем рождения начальника штаба фронта Михаила Сергеевича Малинина. Ему исполнилось 45 лет. Поздравил его и К.К. Рокоссовский. Генерал и маршал начали совместную службу летом 1941 года в 16-й армии, продолжали в 1942 году на Донском, а в 1943 году на Центральном фронтах.
Приближался Новый год. Наступили первые дни января 1945 года.
Вспоминает маршал И. С. Конев:
«Наступило 9 января. До начала операции осталось одиннадцать дней. Все основное сделано, но, конечно, как всегда перед большими событиями, дел еще невпроворот. В этот день позвонил по ВЧ исполнявший обязанности начальника Генерального штаба А.И. Антонов и сообщил, что в связи с тяжелым положением, сложившимся у союзников на Западном фронте в Арденнах, они обратились к нам с просьбой по возможности ускорить начало нашего наступления; после этого обращения Ставка Верховного Главнокомандования пересмотрела сроки начала наступательной операции, 1-й Украинский фронт должен начать наступление не 20, а 12 января.
Антонов говорил от имени Сталина. Поскольку операция уже была одобрена Ставкой и полностью спланирована, никаких изменений, кроме срока, и никаких вообще иных принципиальных вопросов в этом разговоре не возникло,
Я ответил Алексею Иннокентьевичу, что к новому сроку, установленному Ставкой ВГК, фронт будет готов к наступлению.
Не хочу задним числом ни преувеличивать, ни преуменьшать трудностей, вставших тотчас же перед нами в связи с передвижкой срока, В основном мы были готовы к операции, потому-то я так, не колеблясь, и ответил Антонову. Но восемь с лишним суток, которых нас лишили в один миг, надо было восполнить напряженнейшей работой, уложив всю ее в оставшиеся двое с половиной суток. Чтобы довести подготовку до конца, от командования всех степеней потребовалась огромная организаторская работа. В последние месяцы мы получили пополнения, обучавшиеся перед самым наступлением. Была развернута целая программа учений. Теперь эту программу пришлось на ее заключительном этапе свертывать, сокращать, что было, разумеется, нелегко. Выяснились и многие другие недоделки, которые устранялись в исключительно короткие сроки.
Словом, те восемь суток, что у нас взяли, по правде говоря, были нам крайне необходимы. Но это необходимое время брали у нас для того, чтобы помочь союзникам, и мы на фронтах (я говорю о своем фронте, но думаю, что такая же картина была и всюду) понимали, что передвижка продиктована соображениями общего стратегического порядка и, значит, на нее надо пойти. Как командующий фронтом я был внутренне согласен с решением, принятым Ставкой.
Помимо всего прочего перенос срока наступления не радовал нас из за метеорологических прогнозов. На вторую декаду января прогноз был более благоприятным, чем на ближайшие дни. Готовясь начать наступление 12 января, мы уже должны были считаться как с реальностью с тем, что из-за непогоды придется подавлять немецкую оборону одной артиллерией, без авиации».
Подобное распоряжение о переносе сроков наступления 1-го Украинского фронта получили в тот же день командующие 1-го Белорусского и 2 го Белорусского фронтов.
Завершались последние приготовления к переходу войск в наступление. Среди многих мероприятий, проводимых в это время на фронтах, особое место занимала проблема внезапности.
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА
О внезапности и военной хитрости
Весь опыт истории вооруженной борьбы свидетельствует о том большом значении, которое придавалось достижению внезапности «применимо в том числе военной хитрости полководцами и военачальниками всех времен и народов.
Среди разнообразной литературы Древнего Китая особое место занимают труды по военному искусству, и прежде всего «Семикнижие», представляющее собой избранные военные трактаты, главные из которых «Сунь-цзы» и «У-цзы», названные так по именам древних полководцев. Под их влиянием создана вся последующая военно-теоретическая литература Древнего Китая. Изучение упомянутых трактатов в Китае и Японии в XIX и XX веках являлось обязательным для получения высшего военного образования. Трактат «Сунь-цзы» представляет особую ценность, поскольку взгляды автора, одного из первых известных нам военных теоретиков, на достижение внезапности дошли до нас в виде более или менее целостной системы.
Великий русский полководец генералиссимус Российской империи А.В. Суворов, давая наставление генералу М.А. Милорадовичу, подчеркивал: «Штыки, быстрота, внезапность! Неприятель думает, что ты за сто, за двести верст, а ты удвоил шаг богатырский, нагрянь быстро, внезапно. Неприятель поет, гуляет, ждет тебя с чистого поля, а ты из-за гор крутых, из-за лесов дремучих налети на него, как снег на голову; рази, тесни, бей, не давай опомниться; кто испуган, тот побежден вполовину; у страха глаза большие, один за десятерых покажется. Будь прозорлив, осторожен, имей цель определенную». Большим мастером достижения внезапности был генерал-фельдмаршал М.И. Кутузов.
Стремление достичь внезапности проявлялось с первых дней Великой Отечественной войны как у советского командования, так и командования противника. Переводчик советской делегации на Тегеранской конференции В. Бережков вспоминал, что на предложение У. Черчилля продумать скрытность приготовления к операции «Оверлорд» И.В. Сталин поделился опытом советской стороны. «Он рассказал, что мы в таких случаях обманываем противника, строя макеты танков, самолетов, создавая ложные аэродромы. Затем при помощи тракторов эти макеты приводятся в движение, разведка противника доносит своему командованию об этих передвижениях, и немцы думают, что именно в этом месте готовится удар. В ряде мест создается до пяти-восьми тысяч макетов танков, до двух тысяч макетов самолетов, большое количество ложных аэродромов. Кроме того, противника обманывают при помощи радио… В то же время там, где действительно готовится наступление, царит полное спокойствие. Все перевозки производятся ночью».
