Последующий ход военных действий можно оценить при условии, когда будут сопоставлены стратегии обеих сторон и соответствующие организационные средства их достижения.
Начальник штаба командования сухопутных сил Гальдер в дневниковых записях от 3 июля оценивал ситуацию чрезвычайно оптимистично: он считал, что главные сухопутные силы Красной армии разгромлены перед реками Западная Двина и Днепр, и дальше возможно лишь сопротивление разрозненных групп, – и, следовательно, «не будет преувеличением сказать, что кампания против России была выиграна на протяжении 14 дней». Невзирая на то что непосредственных целей вермахт якобы достиг на протяжении июня – июля, ситуация оставалась непонятной, и уже в конце июля это привело к столкновениям между Гитлером и командованием сухопутных сил. Эти обстоятельства хорошо освещены в литературе, особенно немецкой.
В «Плане Барбаросса» предусматривалось выйти на линию «ААА» – Архангельск, Арзамас, Астрахань, то есть по Волге к Каспию. Характерно, что даже с этой линии тогдашние бомбардировщики не могли долетать до Урала с его промышленными центрами, не говоря уже о Сибири; но нацистское руководство проявило непростительное невежество, игнорируя военно-промышленный комплекс на востоке СССР и возможности эвакуации военных предприятий на восток.
Война против СССР была для Германии подчинена задачам ведения мировой войны, то есть в первую очередь глобальной войны против Британской империи. Поэтому летом 1940 г. Гитлер поставил перед разработчиками планов войны ограниченную задачу «разбить российскую армию или, по крайней мере, продвинуться в глубину российской территории настолько, чтобы исключить возможность налетов авиации противника на Берлин и Силезский промышленный район».
[549] 31 июля 1940 г. Гитлер говорил, что следует «разгромить российское государство одним ударом», и в этой связи ставил задачу уничтожения живой силы противника, настаивая на том, что для разгрома государства недостаточно захватить любую часть российской территории.
В связи с тем, что война против России рассматривалась, в сущности, как совокупность операций или одна большая сложная операция, руководство войсками на восточном театре военных действий было возложено на Верховное командование сухопутными силами ОКХ (командующий – генерал-фельдмаршал фон Браухич, начальник штаба – генерал-полковник Гальдер), тогда как стратегические проблемы ведения войны находились в ведении Верховного командования вооруженных сил – персонально Гитлера как главнокомандующего, генерал-фельдмаршала Кейтеля, как начальника штаба ОКВ, и генерал-полковника Йодля, как начальника оперативного штаба. Таким образом, Германия отказалась от традиционного принципа организации вооруженных сил, когда ими руководил мозг армии – Генеральный штаб. ОКВ было не прежним Генеральным штабом, а как бы личным штабом Гитлера, а наиболее похожий на Генштаб орган – ОКХ с его штабом – командовал только сухопутными силами.
Поначалу такая система устраивала генералитет, поскольку она оставляла в его компетенции реальные оперативные вопросы руководства войной, которая шла в первую очередь на главном, восточном ТВД. Но деление ТВД на восточный, якобы локального и оперативного характера, и все другие, якобы глобального и стратегического характера, было непоследовательно, и в ходе войны и роста роли Восточного фронта становилось все бессмысленнее. Соответственно вмешательство лично Гитлера в оперативные вопросы Восточного фронта становилось все более непереносимым. С 1943 г. вермахт начал тихую борьбу за концентрацию всего руководства войной в руках возобновленного Генерального штаба, желательно во главе с фон Манштейном, тогда уже генерал-фельдмаршалом, но все закончилось устранением Манштейна из действующей армии и полным сосредоточением власти в руках Гитлера и близких к нему генералов.
Пленные красноармейцы под Уманью
Отсюда стратегические изъяны планирования войны против России. План войны против СССР страдал теми же недостатками, как и планы войны против России в Первую мировую войну. Еще больше, чем первый вариант плана войны против Франции, «План Барбаросса» оставлял открытым вопрос, каким путем будет обеспечен решающий военный успех.
[550] Цель разгрома Красной армии в «западной России» была сформулирована в слишком общем плане, и реальные операции диктовались возможностями, которые открывались в результате тех или других успехов. Общий замысел формулировался очень абстрактно: «Фронт противника разрывается танковыми клиньями, любое сопротивление противника на новом рубеже ликвидируется».
[551]
В связи с этим уже при составлении плана начались несогласованности между Гитлером и ОКХ в самом видении войны. Гитлер с его стремлением уничтожить живую силу, не увлекаясь территориальными целями, невзирая на их политическую привлекательность, игнорировал Москву как стратегическую цель и видел основную цель в том, чтобы разгромить Красную армию в центре, в Белоруссии, и потом повернуть танки на фланги, на север (Прибалтика – Ленинград) и юг (Украина). Гитлер соглашался идти после Белоруссии сразу на Москву лишь в случае, если «русская армия быстро распадется».
[552] Аргументы, которые выдвигал Гитлер в спорах с Браухичем и Гальдером, ярко характеризуют его отношение к реальности: он выдумывал что угодно, вплоть до провозглашения Москвы «чисто географическим понятием», чтобы только отстоять смутно увиденную им перспективу массового истребления российской живой силы – единственный, по его внутреннему ощущению войны, способ покончить с Российским государством.
Командование ОКХ. Справа – генерал Браухич, слева – генерал Гальдер
Бывший танковый генерал Гот уже задним числом, в послевоенной книге о танковых операциях, видел единственный выход кампании 1941 г. в том, чтобы взять Москву и заставить Сталина пойти на переговоры. Какими бы далекими ни были генералы вермахта от политической стратегии, они так или иначе тянули к подобному решению и тогда, в 1941 г. Для Гитлера же, естественно, ни о каких разговорах с побежденным Сталиным не могло быть и речи. Он добивался полного разгрома Российского государства, но конкретных путей к этому не видел.
Невзирая на огромные успехи немецкой армии летом 1941 г., оставалось, как и раньше, неясным, каким образом будет достигнута военная победа.
Советская стратегия будет лучше понятой, если начать с организации армии и государства.
Организация управления войной воспроизводила систему «диктатуры пролетариата» времен Гражданской войны: на место Совета рабоче-крестьянской обороны (СРКО, потом СТО во главе с Лениным) пришел Государственный комитет обороны (ГКО), на место Реввоенсовета республики (во главе с Троцким) – Ставка Главного командования, как у царя или Чингисхана; правительство и политбюро остались при своей роли.
