Перед стартом
Это было недопустимое легкомыслие, потому что за такую серьезную проблему необдуманно, экспромтом, без многодневной работы над текстом целых бригад никто никогда в коммунистическом мире не брался. Последствия, как известно, были чуть ли не катастрофическими – закачался режим в Польше, чуть ли не полетел в Венгрии, начала складываться оппозиционная атмосфера в СССР, коммунистическое движение затрещало по всем швам. Враги Хрущева в Президиуме ЦК тихо радовались, дело не закончилось его свержением в следующем году только потому, что Никита и его люди проявили прекрасные бойцовские качества – и, нужно сказать, если бы Хрущева сбросили тогда, могла бы не на шутку подняться волна сталинистского террора. Почувствовав именно это, партийная бюрократия решительно поддержала Хрущева, что и закончилось победным для него «мини-переворотом» в 1957 г. Сама идея непоколебимой и непреклонной «генеральной линии», которая оставалась верной все годы террору, невзирая на горы трупов и другие «отдельные ошибки Сталина», была, мягко говоря, идиотской. Но пути назад уже не было. Благодаря своей шутовской безответственности Хрущев предпринял огромный шаг куда-то в неопределенное пространство, но вперед от тоталитарного прошлого.
Другим беспечным шагом Хрущева была дипломатия шантажа, которая чуть не привела к ядерному апокалипсису. Речь идет о Карибском кризисе в 1962 году.
«Понятно, господин президент, мы стремимся к переговорам». Английская карикатура, 1962 год
Чтобы понять, как могло дело дойти почти до войны, следует иметь в виду те скрываемые тогда победы военно-промышленного комплекса, поддерживающие Хрущева в его состоянии эйфорического оптимизма. Хрущев получил в наследство чрезвычайно невыгодную для СССР военную ситуацию: страна была окружена американскими военными базами и была беззащитна перед возможными атомными ударами бомбардировочной авиации. В 1955 г. СССР содержал колоссальную армию в 5,7 млн человек, но уже корейская война показала, что американская техника способна компенсировать численное преимущество противника. В мае 1955 г. началось сооружение знаменитого в настоящее время Байконура, в этом же году приступили к реабилитации кибернетики, начальника Вычислительного центра Министерства обороны Китова комиссия маршала Рокоссовского по старинке рекомендовала исключить из партии за идеологические ошибки. В 1957 г. СССР запустил первый искусственный спутник Земли, а весной 1960 г. американцам пришлось прекратить разведывательные полеты над СССР после того, как 1 мая был сбит самолет У-2 с летчиком-разведчиком Пауэрсом. В этом же месяце успешно испытан первый космический корабль-спутник; с 19 сентября по 13 октября Хрущев сидел в Нью-Йорке и скандалил на сессии ООН, а 24 октября 1960 г. состоялись испытания межконтинентальной ракеты. Испытания были неудачными – Никита Сергеевич очень спешил и подгонял главного конструктора Янгеля и главкома ракетных войск маршала Неделина, потому что ожидал победного отчета к октябрьским праздникам, ракета взорвалась, в числе погибших был и маршал (Янгеля спасло то, что он отошел покурить). Однако дело в конечном итоге было сделано. СССР имел на 1963 год всего 300 боеголовок в сравнении с американскими 5 тысячами, зато теперь у него были средства доставки – межконтинентальные ракеты Р-16. И когда Фидель Кастро попросил помощи в связи с запланированной ЦРУ агрессией, Хрущев предложил разместить на Кубе советские ракеты с ядерными боеголовками.
Эта акция была двойной авантюрой, потому что продолжала непродуманные поиски Хрущевым союзников в третьем мире, начатые им еще в 1955 г. Тогда он осмелился помочь Насеру, в том же году в СССР нанес визит Джавахарлал Неру. Сталин не шел на контакты с такими идеологически сомнительными союзниками, Хрущев был решителен в возвращении к стратегии опоры на «мировое село». Тогда уже сложилась система союза с тройкой Алжир – Египет – Сирия, лидеры которых – Насер, Бен Белла и наместник Насера в Сирии Амер – стали Героями Советского Союза (Хрущев привез золотые звезды, скрыв это от Президиума ЦК). Помощь Кубе была продолжением курса поддержки похода «мирового села» против западной цивилизации, и это добавляло особенную беспечность в игре на грани войны, потому что в известной степени ставило СССР в зависимость от непредсказуемой политики новых друзей.
Но, нужно сказать, маневр Хрущева, несомненно наивный, если учитывать последствия, и беспечный, оказался полностью оправданным и принес в результате не только улучшение ситуации для Кубы, но и надолго приучил Америку к равновесию сил как к свершившемуся факту. Без Карибского компромисса невозможны были бы более поздние договоренности, которые имели историческое значение. Это был последний крайне рискованный неловкий маневр на грани ядерной катастрофы, достаточно циничный как военно-дипломатический шаг, но эффективный и, в сущности, выигрышный для СССР.
Наконец, последним проявлением беспечности Хрущева как политика было его крайне легкомысленное отношение к информации о готовящемся его окружением перевороте, что и привело к его устранению с поста лидера партии и государства. Какую бы мину при проигранной игре он ни делал позже, у него были еще большие планы. Но терпения партийно-государственной бюрократии на них не хватило.
Развитие некоммунистического сознания в СССР
Сильным импульсом в развитии политического самосознания советского общества стала вторая критическая волна, которая была вызвана разоблачениями преступлений Сталина и пришла с запада, в первую очередь в виде «событий в Польше и Венгрии». Центром политического самосознания страны оставалась Москва, но непосредственно польские и венгерские события больше влияли на население Украины через соседскую близость и знание обоих языков, особенно польского. Польские газеты, среди них «Штандар млодых», были главным источником информации для Львова и Киева.
Герои Советского Союза Никита Хрущев и Абдель Насер открывают Асуанскую плотину. 13 мая 1964 года
«События в Польше и Венгрии» в 1956 г. в действительности по своему ходу и последствиям были совсем разными событиями. Общность между ними заключалась разве что в том, что и в Польше, и в Венгрии реакция широких слоев населения на развенчивание коммунистами Сталина была особенно бурной. Это можно объяснить тем, что вспышка антикоммунистических настроений в обеих странах в соответствии со старыми традициями приобрела антироссийскую расцветку и сопровождалась заострением массовых национальных чувств. Однако непосредственно социальное напряжение не сразу поднимало на поверхность праворадикальные националистические элементы. Реакция рабочей массы и студенческой молодежи была направлена скорее на демократические преобразования и освобождение общества и партии от власти «бюрократов», источником которой, понятно, представлялась российская оккупация.
