В апреле 1897 года в Главный штаб пришло шифрованное донесение от полковника К.И. Вогака, в котором он возбужденно докладывал: «Поверенный в делах в Пекине сообщил частным письмом, что решено не навязывать Китайскому правительству наш проект об инструкторах, ограничившись частными командировками офицеров из Приамурского ВО в качестве советников к разным генералам, и просить моего ходатайства. Ввиду полного противоречия этого с полученными мною инструкциями, прошу указаний»
.
Несмотря на разногласия, оба российских ведомства находили важным и необходимым всемерно развивать с Китаем отношения в военной области. Российский император 20 декабря 1896 года «изъявил признать возможным и желательным командировать наших инструкторов для китайских войск»
.
Однако уже через десять дней императору докладывается поступившее из Пекина шифрованное донесение от полковника К.И. Вогака: «По вопросу инструкторов китайцы ответили уклончиво, отложив обсуждение на неопределенное время, что равносильно отказу, — Китай вовсе не думает о серьезных реформах». На поступившем из Военного министерства документе российский император собственноручно написал «Странно»
.
В действительности ничего странного в позиции китайской стороны не было. О ней в своих донесениях в Главный штаб неоднократно сообщал российский военный агент в Китае, и в российском военном ведомстве внимательно отслеживали обстановку вокруг проблемы военных инструкторов.
В создавшихся условиях российская сторона вынуждена была удовлетворить просьбу китайского генерала Не-Ши-Чена.
Первоначально предполагалось подобрать соответствующих кандидатов в Приамурском военном округе, однако вскоре выяснилось, что округ найти достойных кандидатов для выполнения задания в Китае не может. И все же 10 февраля 1897 года командующий войсками Приамурского ВО генерал-лейтенант Духовский донес в Главный штаб о своем решении командировать в Китай корнета Родственного и одного сверхсрочного унтер-офицера в качестве инструкторов в кавалерию генерала Не-Ши-Чена, запросив при этом средства на командировку. Не получив никаких указаний и разрешения из столицы, Духовский в конце февраля приостановил все мероприятия по командированию корнета Родственного
.
И только 17 мая 1897 года начальник Главного штаба генерал-адъютант Обручев доложил Военному министру: «Имею честь доложить Вашему Высокопревосходительству, что Лейб-Гвардии Гусарского полка полковник Воронов изъявил полную готовность отправиться в Китай для исполнения там обязанностей кавалерийского инструктора при войсках Печилийской провинции…»
.
Вместе с рапортом докладывалась краткая записка о службе полковника Воронова:
«Родился 26 июля 1862 года.
Из дворян Костромской губернии.
Воспитывался в Николаевском кавалерийском училище и окончил курсы по 1-му разряду.
Произведен в полковники 6 декабря 1895 года.
Назначен помощником командующего полком по строевой части 2 мая 1896 года.
Штрафам не подвергался. Холост.
В походах и делах против неприятеля не был.
Получает содержание:
— жалованье 687 р.
— столовых 849 р.
— квартирных 250 р».
.
Полгода шло оформление документов, согласование всех вопросов и технических деталей, связанных с отправкой российского офицера в Китай. Вместе с ним направлялись также два унтер-офицера того же полка — Тимофей Запорожцев и Сидор Артамонов, а также рядовой Петр Лебедев в качестве прислуги
.
В августе 1897 года полковник Воронов получил секретную инструкцию от начальника Главного штаба, где в общем виде указывались его права и обязанности. Одним из принципиально важных пунктов был следующий: «Равным образом Вы не будете непосредственно подчинены генералу Не-Ши-Чену, а все вопросы, касающиеся Вашего положения при названном генерале, будут решаться соглашением между Цзукли ямэнем и нашей миссией в Пекине.
Все подробности исполнения возлагаемого на Вас поручения будут Вам выяснены нашим Китайским Посланником, советами и указаниями коего Вы обязаны руководствоваться»
.
Аналогичные инструкции и указания от Главного штаба в последующем неоднократно получал наш военный агент в Китае полковник К.И. Вогак: «Передайте полковнику Воронову Высочайшее повеление ограничиваться ролью инструктора, не стремясь стать самому начальником китайских войск. Он должен установить наилучшие отношения к китайским властям и подчиняться всем указаниям нашего представителя»
.
Тем самым с самого начала российской стороной ставилась перед Вороновым конкретная двуединая задача: организация обучения китайской кавалерии и ведение военно-политической работы по линии российского дипломатического представительства. Российская сторона неизменно подчеркивала особенный статус своего военного советника в китайских войсках. Будучи независимым от китайской стороны прежде всего в финансовых вопросах, он не подчинялся китайскому командованию, в том числе и самому генералу Не-Ши-Чену. Этим статус Воронова отличался от статуса военных советников из других стран, деятельность которых китайцы оплачивали непосредственно.
В этом была, возможно, одна из основных причин, почему китайская сторона не пошла на более тесные военные связи с Россией, несмотря на очевидную для себя выгоду. Независимость российских советников и их неподчиненность китайским генералам, в основной своей массе весьма спесивым, не могла не вызывать раздражения последних.
Западный стиль военной помощи Китаю был более эффективным: стандартный прием «кнута и пряника» срабатывал в условиях китайской действительности превосходно. Западные страны не останавливались перед применением силы против Китая и в то же время при необходимости могли проявить требуемую по китайскому этикету лицемерную «покорность».
Вместе с тем нельзя не отметить, что деятельность российских военных советников при китайских войсках получила высокую оценку самого генерала Не-Ши-Чена. Об этом он писал в своем благодарственном письме в адрес полковника Воронова: «Недавно я имел случай лично ознакомиться с ходом обучения войска (в Кайпине) и не могу не выразить мою радость по поводу образцового порядка и солидарности наших взглядов… Могу только пожелать, чтобы занятия продолжались с таким же усердием, дабы успехи увеличивались с каждым днем»
.
Повседневная деятельность российских военных инструкторов заключалась в помощи китайской стороне в организации быта и обеспечения войск и в обучении китайских военнослужащих основам строя и тактики. Помимо этого, занятия с китайскими военнослужащими охватывали также и общеобразовательные предметы обучения, прежде всего элементарные знания в области арифметики.
В соответствии с оговоренными с Не-Ши-Ченом условиями срок пребывания полковника Воронова истекал в августе 1900 года. Однако китайский генерал по военно-дипломатическим каналам обратился к российской стороне с просьбой о продлении срока пребывания российских военных инструкторов. Россия пошла навстречу этой просьбе.
