Попытки создания академистами классификации петроглифов не увенчались успехом. Удалось их сгруппировать по стилю, форме, технике изображений, но не хронологии и семантике. Для этого у них не было научно-исследовательской базы. Сейчас она появилась, но воспользоваться ей уже некому – иссяк потенциал исследователей петроглифов. Представлена она двумя большими академическими трудами: «Миф и символ» А. Голана и «История религий» А.Б. Зубова, полностью подтвердившие единство культур неолита Востока и Запада. Как уже указывалось, анализ религиоведческой работы А.Б. Зубова позволил построить цепочку хронологического движения идеи образа Бога-Творца с раннего палеолита до позднего неолита. Получилось следующее: зверь (зубр, бык, мамонт) > рога зверя > черепа > камень > антропоморфные образы (маски-личины) > космические символы (небо, солнце, тучи, дождь, звёзды, вселенная, символы Богини неба и др.). Амурские петроглифы и маски-личины на Вознесенской керамике подпадают под два последних звена цепочки. И если академик Окладников отнёс космическую символику лосей, лошадей к IV–III тыс. до н. э., то, вероятно, мужские и женские антропоморфные маски-личины, в том числе и череповидные, следует отнести к VI–V тыс. до н. э.
Но академисты-шаманисты продолжают стучать в бубен. Самый замысловатый шаманский танец на петроглифах исполнил д.и.н. В.Е. Медведев, смотрящий за ситуацией изучения неолита Нижнеамурья из ИАЭ СО РАН. Он находился в плену устаревших представлений о существовании в палео – неолите только примитивных демонических религий, что в корне неверно. Археолог интерпретировал все находки мезо – неолита в районе Сикачи-Аляна, на о. Сучу у Мариинска, петроглифы и Вознесенскую керамику как атрибуты демонической религии вульво-фаллического смысла, связанные с охотничьей магией и культом плодородия. К тому же он придерживался регламента парадигмы и не представлял, что культура неолита Нижнеамурья могла быть похожа на переднеазиатскую или европейскую культуру этого времени в силу неисторичности здешнего населения. Она, по его мнению, здесь в неолите представляла фактически культуру палеомезолита. Для обоснования этого он представил в своей работе описание предметов культа якобы вульво-фаллического толка. Это фигурки медведя, рыбы, птицы, полоза, совы, лося и др. Изображения на керамике и в петроглифах он атрибутировал и как двуконечные фаллосы, и как тюлень-фаллос-вульва, и как женщина-фаллос, и как фаллос-вульва, знак вульвы над головой Богини. Вот такая нетрадиционная историко-гермафродитическая фантасмагория. Даже нанайскому шаману такое в голову не могло бы прийти. Но чего не сделаешь во славу Западной парадигмы. Хорошо, что это описание существует в специальной литературе, недоступной профанам – они бы его не приняли, поскольку каждый знает, где именно находится женский детородный орган, во всяком случае, можно уверенно сказать, что он не над головой.
Конечно, многие лукавые интерпретации академистов уже разрушены в книге и нет необходимости повторять все телодвижения шаманского танца куратора неолита Нижнеамурья, но на некоторые всё же обратим внимание, ведь читатель недоверчив, к тому же критика академиста сопровождается и демонстрацией новых иллюстраций-фотофактов. На (илл. № 171), по Медведеву, изображены женщины-фаллосы (культ плодородия), на что указывают якобы фаллообразные продолговатые тела. С этим трудно было бы спорить, если бы А. Голан не указал, что в неолите символическое изображение Богини отличалось от рисунков обычной женщины двойным контуром головы, что заметно в рисунках, а трёхпалость одной из них не указывала бы на отношение к божеству. Таким образом, это тоже богини, а не плодородные женщины-фаллосы, тем более что неолит был эпохой символизма, а не натурализма, что известно каждому просвещённому историку. Семантика же символов сикачи-алянских Лосей стала ярким примером мифологического мышления Медведева, основанного не на предыдущей научно-исследовательской базе, а на самомнении. Новое слово в интерпретации петроглифов он сказал, но оно не раскрыло сущность их, а покрыло историко-гермафродитической патиной.
И ещё одна фаллическая интерпретация Медведевым женщины не выдерживает критики (илл. № 172). Это тоже изображение Богини, на что указывают шевроны (уголки) на теле её, что практически идентично Богине западного происхождения (илл. № 173) и является специфическим отличительным признаком рисунков богинь неолита. Такие же шевроны, а не рёбра, как считает Медведев, имеются и у правого изображения на илл. № 171.
В Сикачи-Аляне есть и другое изображение Богини, уже не символическое, и более древнее. Верхняя часть представлена головкой женщины, а нижняя – телом лося. Это легко заметить, если присмотреться (илл. № 170). По Медведеву, это женщина-лось, но связать это с охотничьей магией или культом плодородия трудно. Однако известно, что лось был олицетворением вселенной (это будет показано позже) и логично увидеть в этом рисунке Богиню вселенной, а не женщину-лося, учитывая, что все без исключения изображения неолита были наполнены идейно-религиозным содержанием.
Таким образом, как не странно покажется, даже в палеолите шаманизм (вера в духов) играл незначительную роль в жизни европеоидов и позже индоевропейцев Нижнего Амура. Основной верой у них была высокая религия, связанная с Богом-Творцом, который, как и людей, сотворил и духов. В разное время образ Бога воплощался то в мощного зверя (бизона, мамонта) или синкретических животных, как на валуне Сикачи-Аляна, то в глыбу камня, то в антропоморфных масках-личинах, то в космогонических символах позднего неолита – лосе, а на самом деле Вселенной, руководимой Великой Богиней неба. И не было в этой вере места ни солнцепоклонникам, ни шаманистам, хотя их «танцы» на петроглифах до сих пор исполняют наши академисты.
Местные экскурсоводы из музея национального селения Сикачи-Алян, повторяя академические камлания, тоже расскажут вам о великом прошлом маленького нанайского народа. Поведают о замечательных охотниках, одарённых художественными способностями, которые уходя на полгода в тайгу, оставляли на валунах изображения то ли себя, то ли идолов или промысловых животных. В ходу также объяснение происхождения антропоморфных личин, как копий масок, которые шаманы надевали себе на лицо, отправляясь в буни по своим делам, чтобы не быть там узнанными злыми духами. И никого не смущает факт значительного преобладания женских масок над мужскими. А круглые глаза у них создавались оказывается, чтобы лучше видеть окружающее узкоглазому шаману. Но вот одноглазые личины это не объясняют.
Кроме того, в петроглифике Северной Азии нет подобных примеров изображения шаманских масок на камнях. Да и ни нанайцы, ни нивхи в настоящее время и в прошлом не работали с камнем – нету них такого пункта в этнографии. Но, главное, не видно мотива изображения этих масок. Зачем выбивать их на камне, если нельзя надеть на лицо, или зачем нужны эти копии, ведь они оставались на этом свете, а шаманы отправлялись в буни? Известно также, что верующие нанайцы и сейчас боятся этих «ведьминых чертёжиков» и не пускают своих детей гулять к петроглифам.
Рассказы экскурсоводов о петроглифах максимально мифологизированы. В их повествовании в основном можно услышать нанайские сказки о начале времён, когда утки создавали землю, ныряя за илом на дно Амура; о времени, когда люди жили вечно на переполненной земле, но догадались, что нужна смерть и нашлись те, которые показали этому пример; о древних временах, когда на небе светило три солнца и было нестерпимо жарко так, что плавились камни, но охотник Кадо застрелил два солнца, а дева Мамилчжи нарисовала на ещё мягких камнях различные рисунки. И, что интересно, всех туристов это удовлетворяет и никто не спрашивает о сущности символов на валунах, может быть понимая, что это только красивые сказки, но и не догадываясь, что создателями этих шедевров являются их прямые потомки – индоевропейцы. В это трудно поверить даже просвещённому уму, но зачем верить, если теперь это можно знать, хотя источник знания не академический.
