Монархи и высшие чиновники наряду со своими мусульманскими именами выбирали и тюркские имена тотемистского типа, зачастую анималистические: Альп Арслан, Тугрул-бек, Чагри-бек или знаменитый визирь Каратай. Именно они вывешивали на стенах городов и дворцов свои гербы и не боялись нарушить исламские запреты на изображение людей и на горельефы, несущие в себе светотень.
В течение долгого времени сохранялись многие языческие обычаи, например раскапывать останки мертвых врагов и сжигать их, причем мало кто знал, что это делалось в память тех времен, когда это был единственный способ избавиться от земного существования своего врага. Сохранялась традиция не умерщвлять членов царской династии с пролитием крови, потому что, по древним представлениям, в крови находилась душа: их просто-напросто убивали через удушение арканом или войлочными покрывалами и подушками; древки знамен по-прежнему украшались конскими хвостами.
Во всех тюркских странах, исламизированных и не исламизированных, положение женщины абсолютно противоречит образу, который ассоциируется с исламским обществом. Тюркская женщина не прятала свое лицо, не запиралась в гарем – она свободно участвовала в политической и общественной жизни.
Раскол, который влечет за собой больше свободы, нежели суннитство с его догмой, и принимает разнообразные и гибкие формы – весьма привлекал тюркские племена. Баба часто отрекались от него, в сущности, будучи наследниками шаманов. Иногда они высказывали очень дерзкие доктрины, у которых была широкая аудитория. Они могли увлечь за собой массы. В царствование Хосрова II Баба Исхак возглавил настоящее восстание под лозунгом революционных социально-экономических идей. Акхи, стоявшие ближе к городскому населению и цеховым объединениям, проповедовали часто благородную и искреннюю веру, но сомнительной ортодоксальности. Среда дервишей той эпохи особым почетом пользовался Хаджиди Бекташ из Хорасана. Он поселился в районе Киршехира и проповедовал неконформистский исламизм, не заботясь о догмах и строгих ритуалах. Он прославлял вино, танцы и общую трапезу, возможно фривольного свойства. Он основал орден «бекташистов», и его учение «бекташизм», опирающееся на его книгу «Вилайет-наме», было узаконено в ХV в. С ХIV в. он был тесно связан с элитными войсками Османской империи – янычарами.
В Иране и в арабских странах Ближнего Востока тюрки быстро смешались с мусульманской средой и стали участвовать в местных делах и распрях, но в Анатолии они столкнулись с христианством. Стоит отметить, что в ХIII в. 90 % местного населения исповедовали христианство, не считая курдов. Отношения между большинством и меньшинством, особенно между тюрками и греками, как мы уже отмечали, были неплохие во времена сельджуков Рума, во всяком случае лучше, чем между соседними мусульманскими государствами. Между крупными феодалами Конии и Византии часто заключались брачные союзы. Матери Хосрова I и Хосрова II были гречанками. Когда одному принцу по политическим мотивам пришлось искать убежище за границей, он отправился в Константинополь, а не в Дамаск или Исфахан. На данишмендских монетах изображался Христос и святой Георгий, который в ту эпоху еще не был исламизирован.
Несмотря на веротерпимость или, возможно, благодаря ей, местное население активно обращалось в ислам по политическим, экономическим и культурным причинам или просто из-за престижа мусульманской цивилизации.
Тюркские мусульманские правители стали вовлекаться в интриги мусульманского мира, исходящие от халифов Багдада. В этих интригах участвовало высшее духовенство, что обычно заканчивалось казнями священнослужителей или смутами и переворотами в государстве. Так было в периоды существования Караханидского каганата, государства сельджуков, государства хорезмшахов, а позже Золотой Орды, Чагатайского улуса и т. д., пока правители Каракорума в 1258 г. не ликвидировали погрязшего в распутстве и интригах халифа и халифскую власть в Багдаде. И самое главное, что тюрки были втянуты в величайшую религиозную войну Средних веков на Ближнем Востоке, где они понесли основные тяготы войны с крестоносцами, защищая арабские земли и ислам, представителями которого являлись в глазах европейцев.
В недрах исламского правоверия возник мусульманский мистицизм (суфизм), позднее сложившийся в трудах Ибн аль-Араби (1165–1240 гг.) и других мистиков в философскую доктрину под влиянием неоплатонизма, гностицизма и христианского сектантства.
Ранний этап развития суфизма приходится на VIII–X вв.; дальнейшие периоды развития: X – конец ХII в., ХIII—ХV вв., ХVI—ХVII вв.
Вся долгая история суфизма по сути сводится к вновь и вновь повторяющимся попыткам выразить – в разных формулировках – ту потрясающую истину, что «нет Бога, кроме Аллаха», и к осознанию, что только Он один может быть объектом поклонения.
Внешняя история суфизма есть история духовных, теологических и литературных движений в исламе. В то же время, поскольку суфизм глубоко укоренен в коранической ритуальной практике, он отражает разные позиции мусульман по отношению к мифу. Среди мистиков можно встретить враждебных миру аскетов и активных борцов за славу своей веры, суровых проповедников раскаяния и творцов пламенных гимнов вечному милосердию Аллаха, создателей сверхутонченных теософских систем и восторженных поклонников вечной красоты.
Идеи суфизма стремительно распространились к середине XI в. по всему мусульманскому миру, несмотря на жесткую и беспощадную борьбу с ним официального ислама. Именно в этот период суфизм интеллектуальной элиты превращается в суфизм народных масс. Резкое осуждение и неприятие представителями официального ислама основных концепций, разработанных и выдвинутых суфиями к этому времени, поставили суфизм в положение мусульманской идеологической оппозиции, а его сторонников вынудили не только отстаивать свои позиции в споре, но и порой затушевывать их, скрываясь от гонения властей. Концепции эти следующие: духовное соединение с Божеством как высшая цель жизни мистика; концепция «совершенного человека» и связанная с ней доктрина о нравственном совершенстве через постулирование идеалов воздержания, аскетизма и довольства малым; утверждение, что Божественная милость одинаково распространяется на всех, а не только на пророков и имамов. Эти положения официальный ислам никогда не принимал, так как они размывали его основные теологические догматы, он их вынужденно терпел, но не смирился с их параллельным существованием, ведя с суфиями постоянные полемические диспуты, которые нередко заканчивались трагически для участвующих в дискуссиях мистиков.
Таким образом, суфизм раскрыл в недрах официальной религии новый пласт, целый блок нравственных и этических представлений, которые сначала были восприняты широчайшими народными массами, а затем осознаны ими как неотъемлемая собственность.
Крупнейшим представителем мусульманской богословской философии был Мухаммед Газали (1058–1112 гг.), прозванный «возродителем религии». Сначала Газали выступал как последователь Ибн Сины и поклонник Аристотеля, но затем обратился к положениям ортодоксального ислама, к мистике, суфизму, к отказу от научного познания. Влияние сочинений Газали было огромно в странах мусульманского Востока, в том числе и в Центральной Азии.
