По версии певцов монгольских степей, волк и лань были первыми прародителями царских родов до Чингисхана. Этих эмблематических животных часто находили отлитыми в бронзе в многочисленных поселениях Сибири.
Волк – животное-тотем великих древних мифов у тюрко-монгольских народов. Можно удивляться при виде лани, спаренной с волком, хищником, чьей добычей она чаще всего является. Но речь идет здесь, очевидно, о символическом союзе мужских качеств волка – силы и смелости – с женскими добродетелями лани – ловкостью и грацией.
Среди мифов, восходящих к предкам Чингисхана, известна легенда, которая связана одновременно с животными и с солнцем: так, от союза волка и лани родилась женщина по имени Алан Коа. Затем она была оплодотворена солнечным лучом, который, проникнув через отверстие для дыма в крыше юрты, коснулся живота женщины, и из него вышли предки великого хана – монголы-нируны, в их числе Бодончара, предок Чингисхана в восьмом поколении.
Тюрки мало чем отличались от монголов. Они издавна имели племенные федерации, объединявшие алтайских степняков, тюрков, монголов, тунгусов. Дистанция между двумя различными тюркскими племенами не больше, чем между тюркским племенем и монгольским. И если их языки не похожи друг на друга, то у них одинаковая синтаксическая система, которая предполагает одинаковую систему рассуждений. Эти племена всегда действовали вместе, но крупных соединений кочевников из Верхней Азии, уйгуров, подданных Караханидов, и, конечно, туркменов Ирана и Афганистана, кыпчаков и булгар было больше, чем монголов на полях битв в Западной Азии и Восточной Европе.
Близкие родичи тюрков, рожденные, как и они, в духовной среде шаманизма, поселившиеся на той же земле, где они черпали свою энергию в продолжение нескольких сотен лет, монголы начали организовываться и обеспечивать свое превосходство. У них был долгий и мучительный «период беременности», но он закончился рождением гиганта. Давно реки Орхон и Селенга ничего не порождали, но там скапливались активные силы, которым вскоре предстояло вырваться наружу. А пока, до Чингисхана, относительно крепким государством, образованным монголоязычными племенами – сяньби в Восточной Монголии (I–IV вв.); кидани – в Монголии, Маньчжурии и Северном Китае (IX в.), – не удавалось сыграть ведущую роль в степной политике.
Кочевое общество проявляло высшую мобильность, а политика кочевников отличалась динамизмом. Пытаясь использовать проживающие рядом народы и контролировать наземные торговые пути, кочевники собирались время от времени в огромные орды, способные начать натиск на далекие земли. Однако в большинстве случаев, создаваемые ими империи не были особо крепкими и разваливались так же легко, как и создавались. Периоды единения кочевников и концентрации их власти в одном особом племени или группе племен перемежались с периодами раскола во власти и отсутствия политического единства. Следует вспомнить, что западная часть степной зоны – Причерноморские степи – контролировались вначале скифами и сарматами, а затем гуннами, аварами, хазарами, печенегами и половцами, также и тюрки в ранний период контролировали Монголию.
В ХII в. в Монголии не существовало централизованного государства. Множество племен и объединений родов жили в различных частях страны без каких-либо пограничных линий между ними. Большая часть их говорила на монгольском языке, за исключением западного региона, где тюркский язык был в активном обиходе. В более отдаленном этническом фоне имелось присутствие примеси иранской крови, как у тюрков, так и у монголов.
Каким бы то ни был этнический источник племен, населявших Монголию в ХII столетии, все они были схожи в стиле жизни и социальной организации, и поэтому можно говорить об их принадлежности к одной культурной сфере.
Итак, в конце XII в. карта Азии представляла собой следующую картину: Китай был разделен на две империи – Южный Китай находился под властью династии Сун; на севере управляли маньчжурские завоеватели – чжурчжэни, которые обосновались в Пекине в 1125 г. Они были известны как Золотая династия (Цзинь). Продолжая традиции ранних китайских императоров, Цзинь жестко отслеживала события в Монголии, с тем чтобы предотвратить создание там единого государства.
В северо-западной части Китая, в нынешнем Ордосе и Ганьсу, образовалось тангутское царство Си-Хья тибетских племен. В северовосточной части Тарима, от Турфана до Кучи, жили уйгуры – «цивилизованные» тюрки, впитавшие в себя буддийскую и несторианскую культуры. Район Иссык-Куля, Чу и Кашгария составляли империю Каракитаев, народа монгольской расы и китайской культуры. Мавераннахр и Иран почти целиком принадлежали султанам Хорезма – тюркам по расе, мусульманам по религии, воспитанным в духе арабо-персидской культуры. За ними остальная часть мусульманской Азии была поделена между аббасидскими халифами Багдада, айюбидскими султанами клана курдской расы и арабской культуры (Сирия и Египет) и султанами-сельджуками тюркской расы, иранизированной культуры (Малая Азия).
Это была уже оседлая Азия. За ее пределами, на севере, у сибирско-монгольских пределов, в степях к северу от Гоби и в предгорьях Алтая, Кунгея и Кентау, кочевало множество племен, принадлежавших к трем ветвям алтайской расы: тюркской, монгольской и тунгусской. Несмотря на языковое разделение, большая часть кочевников Верхней Азии вела одинаковый образ жизни, жила в одной климатической зоне и имела этническое родство, которое удивляло всех путешественников. Все европейские и китайские историки дают один и тот же физический портрет этих народов: круглое лицо, плоский нос, выступающие скулы, раскосые глаза, толстые губы, редкая борода, черные жесткие волосы, смуглая кожа, продубленная солнцем, ветром и морозом, невысокий рост, массивное тело, кривые ноги. Этот портрет хунна или монгола напоминает и жителей Севера, к примеру эскимосов, потому что тяжелая жизнь на просторах, продуваемых зимними ветрами и обжигаемых летним солнцем, формирует расы, способные противостоять суровому климату.
Невозможно определить точное местопребывание многих из этих племен, поэтому ниже приводится предположительная их локализация.
Один из главных тюрко-монгольских народов, найманы, обитали, по всей вероятности, в районе нынешнего Кобдо и Убса-Нора до самого Черного Иртыша и в Зайсан-Норе до верхнего течения Селенги. «Хотя их имя и кажется монгольским – „найман“ означает „восемь“ по-монгольски, – их далекие предки были тюрками, т. е. они являются монголизированными тюрками» – так писал Пеллио. Ж.-П. Ру отмечал, что найманы были тюрками, переживавшими глубокую монголизацию, и «в неустойчивом положении между тюркоязычием и монголоязычием» они находились под влиянием одновременно несторианства уйгуров и шаманизма. Среди них было много приверженцев несторианства. В «Джахан-Кушай» даже говорится о том, что в начале XIII в. один из их ханов, знаменитый Кючлюк, был воспитан в духе этой религии. Однако «Сокровенное сказание» свидетельствует о том, что шаманы также имели огромное влияние на найманов, потому что якобы могли во время войны вызвать бурю и другие разрушительные явления. Найманы заимствовали свои культурные принципы у уйгуров, своих южных соседей. В начале XIII в. найманский хан держал при себе грамотного уйгура в качестве «хранителя печати» и писца, этот тюрк звался (в китайской транскрипции) Та-Та-Тонга.
