В то время, когда победы Шейбани обеспечивали ему власть в Мавераннахре и Хорасане, на сцену мировой истории, на западе Хорасана, со стороны Ирана, выступал новый воитель, стремившийся распространить свою власть на восток столь же упорно, как Шейбани-хан стремился утвердить свою в направлении запада. Это был персидский шах Исмаил I из суфийской семьи города Ардебиля, почитавшейся всеми тюркскими племенами Азербайджана. Отношения его деда Узун-Хасана к Султан-Хусейн-мирзе всегда были дружественными, последний темурид считал Исмаила как бы своим сыном и относился к нему с отеческим расположением. В подавлении беспорядков, возникающих после смерти его деда (ок. 1478 г.), поддержанный, с одной стороны, последователями своего отца, шейха Хайдара, а с другой – всеми семью тюркскими племенами Азербайджана, Исмаил создал хотя и немногочисленную, но боевую и очень сплоченную армию, которая у его врагов и соседей за свои красные головные уборы получила название «кызыл-башей» (красноголовых). С этим войском Исмаил подчинил себе в 1502 г. Ширван, Азербайджан, Иран и принял титул шаха. В 1504 г. его владения простирались на восток, соприкасаясь с темуридскими, а на западе граничили с районами Диарбекра и Багдада. Помимо успехов его оружия, соотечественники вменяли ему в особую заслугу ту ревность, с которой он, действуя в духе своих предков, выступал в защиту шиизма и религиозных чувств этой секты к четвертому преемнику Мухаммеда – Алию. Но провозглашение шахом Исмаилом шиизма господствующей религией было сделано в духе воинствующем, сопровождающемся преследованием суннитов во владениях шаха, причем в проявлении фанатизма не было пощады даже мертвым: так, извлекли из могилы и затем сожгли останки известного ширазского казия Бейзави, весьма почитаемого в суннитском мире комментатора Корана (ум. ок. 1286 г.). Спасая свою жизнь, множество суннитов бежало на восток, то во владения темуридов, пока те были у власти, то под защиту Шейбани-хана. Среди них были известные ученые – законовед шафитского толка Рузбехан Исфагани, Мухаммед Кухистан, позже долго занимавший должность муфтия в Бухаре, и др. Они охотно принимались Шейбани-ханом, не делавшим никакого различия между персами и тюрками, и, как «истинно правоверный государь», следовавшим хадису Пророка: «все мусульманане – братья». Однако Шейбани-хан, получая информацию от персов-эмигрантов, понимал, что воинствующий шиизм, если его не остановить, не замедлит, при военных удачах противника, переброситься в Мавераннахр, где в принципе готова почва для его восприятия. И Шейбани-хан, в стремлении опереться на широкие суннитские круги своих новых владений, вступает на путь борьбы и с шиитской ересью, угрожающей его политическим интересам на западе Хорасана, и с неверием вообще. Ему, питомцу бухарских правоверных мулл и дервишей, был чужд шиизм с его мессианскими воззрениями, среди которых первое место занимает идея о грядущем имаме Мехди, при котором наступит вселенское царство шиитов и титул которого так ярко оттеняет эту миссию до времени скрытого двенадцатого имама – ал-худжжат ул-каим-ул-Махди сахиб уз-заман, т. е. «грядущая непреложная истина Мехди, властитель времен». И Шейбани-хан, как бы в противовес этим еретическим верованиям, принимает титул, выражающий подлинно реальную сущность его миссии: он, только он, имам данного времени, представитель всей мусульманской общины и наместник всемилостивого Аллаха (в противовес последним словам шиитского символа: «Алий – наместник Аллаха»). На нем, Шейбани-хане, лежит миссия борьбы с ересями и неверием, особенно с шиизмом. Таков был смысл и значение принятого Шейбани-ханом титула, за которым мы можем видеть подлинное лицо вождя узбеков, решившего использовать религию для упрочения своего положения и дальнейшего осуществления своих замыслов.
«Священная война» против казахов
Экспансия Шейбани-хана на юг от Дешт-и-Кыпчака до Хорасана включительно была блестяща по своим результатам, однако менее удачны были войны со своими узбекскими соплеменниками, кочевавшими в районах степей от Урала до Чу к северу от Сырдарьи, в бывшем царстве его деда Абулхайра, и не пошедшими за Шейбани в Среднюю Азию. Шейбани долго и упорно воевал с сыновьями Джаныбек-хана, врага его деда», и особенно с Бурундук-ханом, самым могущественным из степных ханов «и одним из великих людей улуса», нередко терпел от них поражения и побеждал их, но подчинить своей власти области Восточного Кыпчака и улуса своего предка Шейбана не мог. Населявшие их узбекские племена, называвшиеся теперь казахами, управлялись своими ханами из того же потомства Чингисхана, от его сына Джучи, и уже с самого начала существования империи Шейбани-хана явились для него весьма опасными врагами.
Таким образом, непрестанные распри между узбекскими племенами Шейбана и Орды, переходившие в кровопролитные войны с колоссальными грабежами побежденных и обращением их в рабов, в XV в. вылились в более определенную форму борьбы узбекских ханов из дома Шейбана с ханами узбеков-казахов из потомков Чингисхана по другой линии. И окончательное обособление узбекских племен Дешт-и-Кыпчака, так называемых узбеков-казахов, от узбекских племен Шейбани-хана совершилось в правление последнего, о чем свидетельствует вся политика Шейбани-хана по отношению к своим соплеменникам, не пошедшим за ним в Среднюю Азию и оставшимся в Дешт-и-Кыпчаке.
Но сознавал ли сам Шейбани-хан и его ближайшее окружение свое кровное родство с этими узбеками, оставшимися на своих старых местах и теперь называвшимися казахами? Историческая хроника того времени говорит об этом совершенно определенно. Обратимся к записям Рузбехана, личного историографа Шейбани-хана. Шейбани-хан, находясь с войсками на стоянке против Отрара, рассказывал Рузбехану Дешт-и-Кыпчаке, восторгаясь привольем степей, превосходными пастбищами, покоем и благоденствием кочевых обитателей «в большей степени, чем всех сынов Адама», отмечая, что «все эти обширные степи суть летовки узбеков, и в летние дни, когда наступает июльский зной и время сильных пожаров, казахский народ занимает места по окраинам, по сторонам и рубежам степей. Вследствие массы скота и нужды в пастбищах все эти обширные степи занимаются ими (узбеками-казахами), и каждый из их султанов имеет в своем владении и подчинении определенный район из общей территории степей». Далее Шейбани-хан повествовал о том, что в каждом знаменитом племени есть свой хан-чингисид, который со своим народом пребывает в своем древнем наследственном юрте и там сидит «со времен Джучи-хана и Шейбан-хана до наших дней», и что «между узбекскими ханами постоянно происходят распри и раздоры, особенно между ханами из дома Шейбана и казахскими ханами. В прежние времена большинство наиболее великих ханов бывало из рода Шейбанова, и в ближайшее к нам время наиболее великим из ханов обоих улусов (т. е. узбеков и казахов) был Хызр-хан, дед Хамзы-султана и брат Шейх-Даулат-султана, который является отцом в бозе почившего Абулхайр-хана».
Иначе говоря, Шейбани-хан, не делая в начале всей тирады никакого различия между казахами и узбеками и обобщая их в один народ «узбеки», далее отделяет последних от казахов в том смысле, что под узбеками подразумевает племена улуса Шейбана, а под казахами – племена Восточного Кыпчака, или улуса Орды. С другой стороны, и сам Рузбехан не отличал четко казахов от узбеков и, например говоря о сражении между Шайбани-ханом и Джаниш-ханом казахским, отмечал, что «узбеки казахского происхождения старались отразить войско узбеков Шейбановых, осыпая его стрелами».
