Рассматривая причины свержения Абдаллаха, хроники подчеркивали совершенное им убийство хана, назначенного его отцом. Однако убийство марионеток воспринималось и прежде довольно легко: и Казган, и впоследствии Темур проделывали это без серьезных для себя рецидивов. Возможно, что решающим толчком для его падения было решение Абдаллаха перенести столицу в Самарканд. Расправившиеся с ним Байан Сельдус и Хаджи Барлас имели земли рядом с Самаркандом. Хаджи Барлас квартировал в Кеше, Байан – в Шадмане. Перспектива появления рядом с их областями центрального правителя с большим отрядом воинов-караунасов была им не по душе. Также им не нравилось абсолютное правление над регионом, который был ханским, и землями, контролируемыми племенами, которые не были близкими союзниками караунасов. Северные племена больше теряли, нежели приобретали от этого предприятия.
После смерти эмира Казгана в Мавераннахре не было сильного правителя. Страна находилась в состоянии полной феодальной раздробленности. По словам Низам ад-Дина Шами, в Мавераннахре в 50-х гг. XIV в. было несколько более или менее крупных владений, которые никому не подчинялись и враждовали между собой. Шами, перечисляющий эти владения, замечает, что каждый из владетелей, даже обладавший небольшой военной силой, держал себя по отношению к другим владетелям высокомерно, вследствие чего в стране не прекращались раздоры и смуты, а дела государственные приходили в полное расстройство.
В феврале—марте 1360 г. Туглук Тимур вступил со своими войсками на территорию Мавераннахра.
Он не встретил сопротивления со стороны племенных вождей, которые использовали нападение по-разному: кто для того, чтобы укрепить свои позиции, кто для того, чтобы выйти из улуса. Баязед Джалаир и его племя, земли которого находились на границе Моголистана, присоединились к чагатаидам и пошли с ними против Самарканда и Кеша. Хаджи Махмуд-шах Ясаури, чья территория соседствовала с барласами, решил в этой ситуации разграбить их земли. Вождь барласов Хаджи Барлас сначала собрал свое войско для отпора, но затем, решив, что враг сильнее, ушел в Хорасан.
В XIV в. падала пассионарность (Л. Гумилев) тюрко-монголов Мавераннахра. Ярко горела она у сарбадаров Хорасана и Самарканда.
Положение в Мавераннахре было нестерпимо и безнадежно. Потомки Чагатая показали полную неспособность управлять этнической химерой (Л. Гумилев), состоящей из монголов, тюрков, таджиков. Они правили только в степях Моголистана, т. е. в привычном для кочевников ландшафте. Эмиры, бывшие вожди племен, умели воевать лишь друг против друга, а вожди сарбадаров, изгнав из своих городов тюрко-монголов, сводили личные счеты с согражданами, что практически невозможно назвать борьбой. Стране нужна была твердая власть.
В 1361 г. Туглук Тимур возобновил нападение на Мавераннахр, имея намерение окончательно подчинить себе богатую страну и, таким образом, стать этой твердой властью. И на этот раз Туглук Тимур не встретил на Кашкадарье отпора.
Именно во время этого вторжения Туглук Тимура сделал первый шаг к лидерству в племени барлас будущий великий Темур.
Восхождение Темура
Для лучшего восприятия неординарной личности Темура надо знать среду, в которой он родился и жил, политические обстоятельства, из которых он, как гениальный государственный деятель и военачальник, извлекал выгоду, дабы превзойти Чингисхана и стать Господином мира.
В отличие от Чингисхана, родившегося в степи, Темур появился на свет в другой обстановке: в организованном и упорядоченном обществе, скорее, оседлом, нежели кочевом, здесь были плодородные земли, крупные города, хорошие дороги, способствующие торговле; страна производила шелк, а поскольку она находилась на караванном пути из Китая в Переднюю Азию, ее положение следует считать чрезвычайно благоприятным. Поэтому было бы большой ошибкой изобразить Темура как «монгольского варвара», уподобив его Чингисхану, потому что он – тюрк, а не монгол, и общество, в котором он родился, держалось на земледелии, хотя кочевой инстинкт, унаследованный от предков, зачастую толкал его на авантюры, присущие степнякам.
Итак, 8 апреля 1336 г. в селении Ходжа Илгар, недалеко от города Кеш, на свет появился будущий великий Темур.
Его отец Тарагай, глава местного клана барласов, был мирный человек, более озабоченный религиозными обязанностями, чем воинским делом. В этом отношении большинство барласцев не были похожи на своего предводителя: это были всадники, владеющие саблей и луком так же, как их предки, и всегда готовые совершить набег.
Племя барласов было в числе тех, кто присоединился в свое время к Чингисхану, и от них, возможно, вели род барласцы Кеша: они тюркизировались и исламизировались за счет контактов с местным населением, составив преобладающую силу в военном плане.
Город Кеш, расположенный к югу от Самарканда, на западной оконечности Алайского хребта, располагался в середине долины, окруженной бурными реками Кашкадарья и Кызыл-Су. Здоровый климат, плодородная земля и буйная растительность дали ему название Зеленый город. Под защитой гор, гарантированный от холода и засухи благодаря источникам, охраняемый воинственными барласцами, Кеш был одним из крупных мавераннахрских городов, избранным Темуром в начале своего царствования в качестве столицы империи.
Детство Темура прошло в этом благодатном месте. Он рано потерял мать и воспитывался мужчинами. У него была суровая жизнь: охота, охрана скота клана и жесткие игры в компании маленьких барласцев, которые сразу признали его своим лидером.
Часто происходили драки с охранниками соседних стад: летели стрелы, сверкали ножи, порой текла кровь, а животные доставались самому сильному и ловкому. Возможно, здесь кроются истоки утверждения некоторых авторов о том, что Темур начал свою карьеру завоевателя маленьким вором скота.
В перерывах между подобными мужскими развлечениями Темур посещал мечеть в Кеше для того, чтобы получить религиозное образование, достойное, по мнению его набожного отца Тарагая. Частые посещения религиозных собраний шейхов и улемов, а также изучение шариата не прошли бесследно: полученные им знания были весьма глубокими для воина.
Вечерами, при свете костра, он подолгу беседовал с дервишами, членами братств, несущими идеи мистицизма, которые дали обет бедности и бродили по Центральной Азии, живя подаяниями. Быть может, Тарагай был их приверженцем, и юный Темур получил нечто вроде инициации? Однозначного ответа на этот вопрос нет, хотя интересно то, что Темур всю жизнь пользовался активной поддержкой этих людей, которые были для него настоящим источником знаний и орудием пропаганды, способным увлечь других. Не исключено, что их представители пришли в Кеш для того, чтобы оценить способности и, соответственно, возможности сына Тарагая. Очевидно, обнаружив у этого молодого человека неординарные способности, они уже тогда просчитали его приход к власти, и что в ответ на их религиозную поддержку им будет обеспечено влиятельное положение в государстве. Это предвидение оказалось пророческим.
Темуру не было и 20 лет, когда правитель Мавераннахра Казган взял его на службу и, восхищенный его умом, отвагой и силой, поставил его на одну ступень со своими ближайшими соратниками и друзьями. Он даже отдал ему в жены одну из своих внучек, Алджай, и доверил командовать тысячным отрядом всадников. Его другом стал внук эмира Хусейн.
