Это было самое грандиозное сооружение Великого эмира – одна из крупнейших на Земле мечетей; множество архитекторов, инженеров, мастеров керамики и каменщиков, собранных со всех уголков мира, работали без отдыха в течение четырех лет под руководством принцев.
В нее вел монументальный портал, закрываемый дверьми из позолоченной бронзы – сплава семи металлов, звонкого и стойкого, секрет которого затерялся в глубине веков. Для строительства фундамента огромного зала центрального здания индийские слоны доставляли материалы, которые пятьсот каменотесов вырубали из склона горы. Мечеть венчал гигантский свод, покрытый синей эмалью (самаркандская синь), который возвышался на сто метров от уровня земли. Поскольку сооружение находилось недалеко от медресе, построенного в честь его жены Мули-Ханум, жители Самарканда назвали его «мечетью Биби-Ханум».
Во время своего кратковременного пребывания в Самарканде Темур узнал, что Мирон-шах, его сын и правитель Западного Ирана, ведет себя неподобающим образом. Это известие весьма огорчило его, поскольку на своих преемников он возлагал большие надежды.
В начале осени 1399 г. Темур вновь пошел на запад, в страны Передней Азии, в свой самый продолжительный, так называемый семилетний поход.
Во время этого похода Темур восстановил контроль над Грузией и снова отобрал Багдад у султана Ахмеда Джелаира, который захватил город в его отсутствие; он также совершил новый поход в Курдистан и разгромил туркменов Черной Орды. Затем он пошел дальше на запад.
Походы в Сирию и Египет
На Ближнем Востоке Темур столкнулся с двумя мощными мусульманскими державами: мамлюками и Османской империей.
Империя мамлюков, включавшая в себя Египет с 1250 г. и Сирию с 1260 г., была преимущественно военным государством. Тюрко-черкесские мамлюки были преторианской гвардией, которая свергла законную династию в 1250 г. и посадила на трон в Каире своего военачальника, а сама стала угнетать арабское население, как военная аристократия. Следует отметить, что в 1260 г. в сражении у Айн-Джалуда мамлюки остановили тюрко-монгольское нашествие и отбросили персидских тюрко-монголов на восточный берег Евфрата. Но к концу XIV столетия мощная военная машина, изгнавшая крестоносцев и тюрко-монголов из Сирии, начала буксовать в результате непрекращающихся конфликтов между мамлюкскими генералами из-за египетских и сирийских владений и за сам трон. Энергичному мамлюкскому султану Аз-Захир Беркуку (1382–1399 гг.) приходилось почти постоянно подавлять волнения среди своих офицеров. Темур подумывал о союзе с ним. Но Беркук, осознавая угрозу для мамлюкской империи со стороны этой новой силы, формировавшейся на востоке, казнил одного из послов Темура в 1393 г. и несколько раз предоставлял убежище Ахмеду Джелаиру, султану Багдада, который был обращен в бегство Темуром. Сын и наследник Беркука, юный султан Фарадж (1399–1412 гг.), восходя на трон, отказался признать Темура в качестве своего сюзерена и вернуть ему нескольких беглецов. Тогда Темур решил начать войну.
Стратегия Темура основывалась на исключительной мобильности войск и на неожиданных решениях, которые заставали противника врасплох.
Узнав, что султан Багдада, султан Египта и Сирии, а также властитель Туркменской Орды, являвшейся частью Черной Орды, заключили пакт против него и ждали его вторжения в Турцию, чтобы напасть с тыла, Темур быстро ушел из Сиваса в сторону Малатии, находящейся к югу на пути в Сирию.
Теперь его план заключался в том, чтобы нейтрализовать союзников османского султана Баязеда поодиночке – либо силой, либо посредством дипломатии, – прежде чем дать решительное сражение. Он знал, что Баязед слишком глубоко завяз в осаде Константинополя, чтобы прийти на помощь своим соратникам.
Он решил начать с мамлюков Египта и Сирии, ведь, несмотря на то что их влияние уменьшилось, они оставались сильными противниками. Юный Фарадж считал, что конным мамлюкам нет равных и что сирийские крепости неприступны, поэтому он жестоко расправился с посланником Темура, заковав его в цепи и бросив в яму, а затем убив.
Когда Темур объявил эмирам о своем намерении напасть на Сирию, произошло неожиданное. Они опустились на колени и отвечали, что солдаты не отдыхали после возвращения из Индии, что они измучены стычками, которые им пришлось вести последнее время в горах Грузии. Эмиры добавили, что сирийские войска – свежие, хорошо вооруженные и что у них высокие крепости. Те, кто намекал на гороскоп, по которому Великий эмир Самарканда погибнет в Каире, в ответ получили лишь презрительный взгляд властителя. Несколько эмиров даже предлагали перевести армию в Триполи, чтобы она могла отдохнуть на берегу моря и подготовиться к действиям против Сирии следующей весной. Темур сердито отверг предложение о «средиземноморских каникулах» и ответил, что, напротив, надо спешить, дабы нанести неожиданный и сильный удар по врагам, пока они не объединились.
Касательно состояния войск он напомнил, что его воины одерживали победы и в более трудных условиях. «Победы, – сказал он, – не зависят от численности и вооружения солдат, а определяются только чудесным благословением, которое Аллах дает своим избранникам. И разве факты не доказывают, что ваш полководец – один из них?»
Видя, что Темур непреклонен, эмиры стали готовить армию к походу.
В октябре 1400 г. армия Темура в боевом порядке вошла в Сирию по дороге через Антиохию и направилась на Алеппо под грохот тяжелых барабанов. Султана Фараджа предупредили о приближении врага разведчики, которые не скрывали опасения, лицезрев такое множество солдат. Один из них писал: «Это – Сатана, за которым следуют Гог и Магог в сопровождении бури».
Султан немедленно принял необходимые меры: приказал всем своим отрядам сгруппироваться у Алеппо и остановить захватчиков, а также призвал всех своих союзников – турок, курдов, туркменов и арабов – атаковать Темура, потрепав его тылы и лишив войска источников продовольствия.
Эти решительные действия подогрели воинственный дух его солдат, которые признавали в нем достойного наследника мамлюкских султанов, изгнавших из страны персидских тюрко-монголов, а в XII в. – крестоносцев. Но Фарадж не был ни Байбарсом, ни Беркуком, а сабли тюркских и черкесских авантюристов, ставших хозяевами Египта и Сирии, затупились за сто лет.
Однако в начале боевых действий случилось одно событие, которое едва не спасло сирийцев. Во время осады замка, который мешал продвижению армии, Темур поставил свой шатер на холме, на виду у защитников крепости. Отдыхая в нем, он неожиданно вышел посмотреть на защитные рвы. Не успел он выйти из шатра, как огромный камень, выпущенный из катапульты, раздавил императорское жилище. Такие случаи убеждали Великого эмира в помощи со стороны высших сил: разве он не покинул шатер, получив некий сигнал свыше?
Тем не менее он велел бросить этот камень обратно к врагам из метательной машины, прибавив к нему другие снаряды, после чего его солдаты овладели замком. Проявив необычное для него милосердие, он оставил в живых жителей замка и потребовал символические знаки подчинения.
Очевидно, таким образом Великий эмир хотел подтолкнуть остальные сирийские крепости к сдаче без боя, потому что стремился как можно быстрее разгромить войска султана в столице, а не захватывать крепости одну за другой.
