Отношения между двумя великими завоевателями становились все напряженнее. Яблоком раздора стал эмират Эрзерум и Эрзин-джан.
Баязед послал угрожающее письмо властителю Эрзерума и Эрзинджана, предлагая немедленно заплатить вассальную дань как его сюзерену. Напомним, что сюзереном Тахиртена был не кто иной, как Темур. Тот послал гонца, чтобы сообщить Темуру о «приглашении» Баязеда.
Кроме того, Баязед подстрекал на эту территорию Кара-Юсуфа, властителя Черной Орды, которому Темур неоднократно давал почувствовать свою мощь и который затаил на него злобу. Здесь были задействованы не только амбиции – эмират Тахиртена был ключом к Малой Азии.
Баязед, оккупировав, но в то же самое время не сумев ассимилировать значительную часть Анатолии, оставил у себя за спиной в качестве изгнанников из завоеванных им владений ненавидящих его бывших правителей, стремившихся вернуть себе свои земли из-под власти османов и начать снова править своими прежними подданными, все еще сохранявшими им верность. Многие из них жили в изгнании при дворе Темура. Темур, однако, не связывал себя с их положением или же с действиями султана до тех пор, пока османы не захватили Сивас. Прояви Баязед тогда осторожность, он понял бы, что этот укрепленный город может служить ему оборонительным аванпостом. Вместо этого в 1399 г. Баязед предпочел использовать его в качестве опорного пункта для осуществления наступления далеко на восток, вплоть до верховий Евфрата, под командованием сына Сулеймана. Там войска османов вскоре нарушили границы территории находившегося под протекторатом Темура тюркского правителя Кара Юсуфа, который попал в их руки.
Впервые гнев Темура обратился против Баязеда, и он письменно обратился к нему (снова находившемуся в Европе), требуя вернуть пленника. Гиббон цитирует письмо, приведенное у персидского историка Шараф ад-Дина. «В чем причина твоего высокомерия и безрассудства? – спрашивал Темур султана. – Ты провел несколько сражений в лесах Анатолии: ничтожные трофеи». Продолжая в качестве одного из главных защитников ислама, обращающегося к другому его не менее верному защитнику, он, тем не менее, доводит до сведения: «Ты одержал несколько побед над христианами в Европе; твой меч был благословлен апостолом Аллаха; и твое следование заповеди Корана в войне против неверных есть единственное отражение, которое удерживает нас от разрушения твоей страны, передней линии и оплота мусульманского мира». В завершение Темур убеждает султана: «Вовремя прояви мудрость, подумай, раскайся и предотврати удар грома нашего возмездия, которое все еще висит над твоей головой. Ты не больше чем муравей, зачем ты дразнишь слонов? Увы, они растопчут тебя своими ногами».
Баязед предпочел отнестись к этому и последующему посланиям с презрением: «Твои армии бесчисленны, пусть так, но что такое стрелы твоих стремительных тюрков против ятаганов и боевых топоров моих непоколебимых и непобедимых янычар? Я буду охранять князей, которые искали моего покровительства. Ищи их в моих шатрах. – Он закончил послание оскорблением, более интимным по своему характеру: – Если побегу от твоего оружия, пусть мои жены будут трижды отрешены от моего ложа; но если у тебя не хватает мужества встретиться со мной на поле битвы, может быть, ты снова примешь своих жен после того, как они трижды окажутся в объятиях чужестранца».
Баязед гордился тем, что представлял собой ислам и защищал от Креста знамя Пророка. Темур справедливо считал, что он сделал для ислама гораздо больше, чем его соперник: он утвердил ислам и распространил его до самой Индии. Конфликт был неизбежным и потому, что Баязед и Темур объявляли себя проводниками одной политики – собрать военные силы тюрков и поставить их на службу Полумесяцу, – и оба считали, что земля слишком мала для двух героев: Аллах должен был выбрать из них одного.
Итак, разрыв состоялся. Это был 1402 год.
Неистовый в сражениях, Баязед вместе с тем отличался тщательностью в подготовке к ним.
Темур тем временем вступил в Южную Грузию. Видимо, в этот период он принял решение сразиться с Баязедом, поскольку срочно отправил своих жен и внуков в Табриз. Однако он еще раз послал своих представителей к султану и потребовал сдать крепость Кемах и отдать одного из его сыновей в качестве «залога мира», – за это он был готов отказаться от завоевания Османской империи.
Темур остановился у границы, в Авнике, чтобы дождаться возвращения своих посланников. В этот период, предшествующий накалу страстей между завоевателями, Темур принял несколько европейских послов, которые предлагали ему союз с императором Византии, королем Франции, генуэзцами и венецианцами, которые обосновались в Малой Азии и в окрестностях Константинополя.
Представитель императора Константинополя, доминиканский монах отец Франсуа, подтвердил, что его повелитель готов стать его вассалом, если он победит Баязеда. Со своей стороны генуэзские и венецианские посланники обещали использовать свои флотилии, чтобы помешать османам войти в Босфор.
Возвратившись в Константинополь, эти посланники подняли штандарт Темура на башнях Пера: это означало, что они уже были уверены в превосходстве Великого эмира над Молниеносным.
Опасаясь, что мусульмане будут ему пенять за столь странную роль спасителя Европы, Темур отправил верных людей – дервишей пропагандировать среди народа неприглядный образ Баязеда – насквозь прогнившего, женатого на христианке, окруженного продажными придворными – и светлый образ Темура, Великого эмира Самарканда, человека строгих нравов, защитника верующих, уважающего ислам.
В довершение этой «психологической акции» он поручил одному из эмиров очернить Баязеда в глазах туркменов, которые жили главным образом в районе Сиваса, Кайзери и Малатии. Этот секретный агент должен был обещать им свободный выбор своего хана из числа предводителей, которые не будут поддерживать султана.
Баязед медлил, и Темур решил активизировать свои действия: он послал Мухаммада Султана захватить Кемах, а сам занял Эрзерум. Кемах, известная крепость на неприступной скале на берегу Евфрата, был взят после жестокого боя, в котором обе стороны проявили непомерную отвагу.
Затем Великий эмир пошел на Сивас, где встретился с посланниками Баязеда с подарками, а также высокомерным письмом, в котором Молниеносный категорически отвергал все требования Темура.
Возмущенный тоном письма, Темур отказался от подарков и велел посланникам передать Баязеду, что Кемах уже захвачен.
Прежде чем отпустить посланников, он показал им лагерь своей армии, где они с изумлением и страхом увидели многочисленные, прекрасно вооруженные конные отряды, которые проводили учения под командованием двадцати царствующих принцев Туркестана, Ирана, Индии и Монголии, безусловных вассалов Великого эмира из Самарканда.
Когда его люди вернулись, Баязед понял, что будет война. Со своей обычной мобильностью, как мы отмечали выше, он снял осаду Константинополя, который был уже на грани капитуляции, и двинулся в Бурсу. Там он собрал большую армию, призвав под знамена войска, отведенные из-под Константинополя, армию Анатолии, Румелии, Кармана и гарнизон Галлиполи, он также призвал своих новых вассалов, как христиан, так и мусульман, и татар с юга Руси. Он призвал и своего союзника Фараджа, но султан Египта не откликнулся на призыв, опасаясь Темура после того, как тот захватил Сирию.
