Затем примеру генуэзцев последовали венецианские корабли и даже византийцы, не желавшие упустить столь «выгодное дело». Таким образом, большое количество османских солдат и придворных Баязеда добрались до европейского берега; среди них был и принц Сулейман, старший сын султана, который в обмен за свое спасение заключил договор о союзе с Византией.
Действуя таким образом, византийцы, генуэзцы и венецианцы своими руками рыли себе могилу: они упускали беспрецедентный шанс, который предоставила им фортуна в лице Темура, т. е. спасали тех, кто в скором будущем погубит их же самих.
По причине слепоты, алчности и политической недальновидности этих европейцев Османская империя вскоре после ухода Темура восстановила свое могущество. И взятие Константинополя будет реваншем тех, кто потерпел поражение под Анкарой, и их местью недалеким «союзникам» Великого эмира.
Удивительно, что Темур, который, без сомнения, был осведомлен о поведении европейских и византийских моряков в проливе, ничего не предпринял, чтобы положить конец таким нечестным действиям. Он смотрел на это предательство сквозь пальцы.
Так, например, он доброжелательно принял генуэзскую делегацию, которая привезла в Кутахью богатые подарки и вела с ним переговоры о сумме налога, который отныне должен был платить «базелиус» Мануэль, который все еще находился в Европе и выпрашивал деньги у христианских королей.
Но Темур не хотел, чтобы мусульмане его империи упрекали его в разрушении исламской державы, которая вела войну с «неверными», и спланировал гениальный отвлекающий маневр. Этим маневром было взятие Смирны, владения рыцарей Родоса, европейского анклава в Анатолии, которая выдержала осаду Мурада, затем самого Баязеда, благодаря выгодному географическому положению.
Эта крепость, защищенная высокими толстыми стенами, стояла на берегу, прилегая к морю, а перед ней был вырыт глубокий ров и построена мощная стена. При ней имелась внутренняя гавань, так что она могла получать помощь морем.
2 декабря 1402 г. Темур появился перед Смирной и предложил рыцарям сдаться, обещав сохранить им жизнь, если они обратятся в ислам.
После категорического отказа он сосредоточил там все имевшиеся у него войска. Взятие Смирны доказывает, насколько Темур был искусен в осаде и штурме крепостей: османы топтались у Смирны десять лет, а он достиг успеха за несколько дней.
Его саперы начали со строительства моста через ров, затем разрушили внешнюю стену и вышли к укреплениям. Они разрушили их в основании, используя пики, рычаги, огонь, горящее масло, холодную воду и даже уксус.
Чтобы защититься от снарядов осажденных, они придумали передвижные ограждения, которые постоянно пропитывались уксусом, что делало их несгораемыми.
Но самое замечательное в этой осаде – строительство огромного деревянного настила в море, который превратил в «сушу» часть города, обращенную к морю, так что ни один корабль не мог войти в гавань или выйти из нее.
С этого настила солдаты стали с небывалым остервенением пробивать бреши в стенах. Лучшие лучники Великого эмира вели обстрел осажденных, которые пытались помешать разрушению стен. Темур отдал приказ поджечь громадные бревна, поддерживающие стены. Когда они обрушились, начался массовый штурм.
Население и гарнизон были уничтожены, после чего победители снесли укрепления и подожгли город. Корабли, пришедшие на помощь Смирне, были вынуждены отступить под градом снарядов, выпущенных из катапульт.
Несмотря на эту акцию против христиан, Великий Завоеватель получал благодарности и предложения о союзе от многих европейских монархов.
После посланий от короля Испании он получил аналогичные письма от Карла V, французского короля; Генриха IV, короля Англии; и Мануэля, императора Византии. Император Трапезунта стал его вассалом так же, как и его давний соперник, египетский султан, который направил своего посланника с письмом, где давалось обещание чеканить монеты и воздавать молитвы в честь победителя во всех городах Сирии и Египта.
Эта блестящая победа, по всеобщему признанию, сделала пребывание Великого эмира у ворот в Европу ненужным. Он считал, что судьба зовет его дальше, на восток, к этому «нечестивому» Китаю Миня, где толпы язычников только и ждут «огня и меча», чтобы обратиться в истинную веру.
Несмотря на поспешность, какую он обычно проявлял после каждого завоевательного похода, как бы чувствуя неумолимый бег времени, он предпринял меры, дабы не потерять плоды своей победы: восстановил эмиров и принцев, свергнутых Баязедом, и спровоцировал вражду между сыновьями султана за обладание османской императорской короной.
Он даже подумывал отдать Анатолию своему знатному пленнику в обмен на выкуп и договор о вассальности, но Баязед умер 9 марта 1403 г. в результате болезни, несмотря на то, что у его постели находились лучшие османские и персидские врачи.
Баязед был побежден, потому что преждевременно и не имея соответствующих ресурсов, встал на путь расширения империи в мусульманском мире, стремясь следовать распространяющимся на весь мир завоевательским тенденциям ислама. Таким образом, Баязед на свою погибель вступил в конфликт с мировой империей Темура, который в то время желал всего лишь мирного сосуществования с Османской империей. И в этой войне между двумя великими тюркскими империями далеко не последнюю роль сыграли интриги Византии в возможно мирных отношениях между Темуром и Баязедом.
Темур, опечаленный смертью Баязеда и, очевидно, испытывающий что-то похожее на угрызения совести, устроил ему роскошное погребение в Бурсе, в мечети, которая носит имя Великого султана.
Последующий траур тяжело отразился на Великом эмире, будто Молниеносный уносил с собой в могилу тех, кого Темур любил больше всего на свете.
Первым стал Махмуд-хан, принц-чингисид, номинальный властитель Самарканда, назначенный Темуром, который скончался после кратковременной болезни. Это был верный и преданный его сподвижник; Темур, называвший себя его генералом, проливал слезы над его бездыханным телом.
Самый тяжелый удар случился 13 марта 1403 г.: Мухаммада Султана, его любимого внука, наследника трона, за несколько часов унесла болезнь в возрасте 29 лет, несмотря на отчаянные молитвы деда и усилия самых известных лекарей.
На этот раз старый и суровый Завоеватель потерял контроль над собой: историки сообщают, что «он сошел с трона, разорвал на себе одежды и бросился на землю, издавая странные стоны». Может быть, Темур предчувствовал, что эта смерть является предвестником краха дела его жизни?
Мухаммад Султан действительно был лучшим из наследников, который мог бы в дальнейшем объединить единомышленников и спасти империю.
Историки сообщают, что Мухаммад Султан, сын первенца Темура, Джахангира, и принцессы Шумерзан, самой красивой женщины своего времени, был известным и уважаемым членом темуридского семейства, когда ему еще не было и 20 лет от роду. Они пишут, что Темур видел в нем признаки твердого и благородного характера и считал, что ему нет в этом смысле равных среди остальных сыновей и внуков. Поэтому он и назначил его своим преемником. Даже враги Великого эмира восхищались отвагой и благородством юного принца.
