Бракосочетание отмечалось с большой пышностью, Марсель Брион писал: «Германцы, славяне, азиаты – все вассалы Аттилы съехались на свадебную церемонию. Поляны были забиты кибитками, и приготовления к пиру смешивались с передвижением войск, так как король хотел выступить в поход сразу после завершения торжества… Весь день прошел в увеселениях, а Аттила увлек новую супругу в свадебные покои. Очарованный ее белой кожей и волосами, он разорвал на ней одежды и лег подле нее».
На другой день, ближе к полудню, стражами овладело беспокойство, поскольку из спальни не доносилось ни звука. Выломав двери топором, охрана и сыновья императора ворвались в опочивальню. Аттила был распростерт на своей постели из груды шкур без признаков жизни. В самом дальнем углу комнаты, закутавшись в свои разорванные одежды, съежилась Ильдико. Врачи вынесли свой вердикт: апоплексия с удушьем из-за обилия крови, шедшей из носа и горла. Охрана собралась было расправиться с Ильдико, но вмешались врачи, подтвердившие непричастность женщины к смерти императора.
Так скончался Аттила, сын Мундзука, племянник и наследник Роаса, император гуннов.
Тело Аттилы, великого тюрка, было положено посреди равнины, под шелковым шатром, и избранные эскадроны гуннов совершили вокруг него мерным шагом военные почести, распевая надгробные песни в честь героя, который был славен во время жизни и непобедим даже в смерти, который был отцом для своего народа, бичом для своих врагов. Согласно обычаю, варвары укоротили свои волосы, обезобразили лица порезами и оплакивали своего отважного вождя так, как он того стоил, проливая над его трупом не слезы, а кровь воинов. Останки Аттилы, заключенные в три гроба – золотой, серебряный и железный, – были преданы земле ночью; часть захваченной добычи была положена в могилу, пленники, вырывшие ее, были безжалостно умерщвлены, дабы не позволить установить точное место последнего приюта вождя, и те же самые гунны, которые только что предавались чрезмерной скорби, закончили печальные обряды пиром, на котором предавались необузданному веселью. В Константинополе рассказывали, что в ту ночь, когда Аттила испустил дух, Марциан видел во сне, что лук великого гунна переломился пополам, – вот так будоражил образ грозного тюрка разум римских императоров.
В марте 453 г. меч Марса, прикованный золотым браслетом к запястью правой руки «Бича Божьего», снова скрылся под землей. Закончив погребальные обряды, наследники Аттилы подняли спор о разделе государства, но, безрассудно желая повелевать все вместе, они все вместе потеряли власть.
Переворот, низвергнувший владычество гуннов, упрочил славу Аттилы, который одним своим гением поддерживал это громадное, но неплотно сложенное здание.
Большое количество наследников, как часто бывает, более вредно государству, нежели недостаток в них. Сыновья Аттилы, которые, вследствие его крайней чувственности, составляли почти целый народ, требовали, чтобы подданные были разделены между ними поровну, подобно домашней прислуге.
Империя распадается на нации, из одного тела образуются отдельные члены, и один не чувствует боли другого, но, по отсечении головы, наносят взаимные удары. Смерть Аттилы оказалась переломным моментом в истории Восточной Европы. Когда после похорон сыновья правителя стали спорить за права наследования, король гепидов Ардарих объявил, что считает себя обиженным недостаточным уважением к нему, и поднял восстание. В возникшей войне приняли участие все племена и народы, только что подчинявшиеся Аттиле. Произошла решительная битва на р. Недао (Недава, приток Савы), о которой повествует Иордан: «В ней можно было видеть и гота, сражающегося копьями, и гепида, безумствующего мечом, и руга, переламывающего дротики в его ране, и свева, отважно действующего дубинкой, а гунна – стрелой, и алана с тяжелым, а гепида – с легким оружием».
Кто был за кого? Из текста Иордана это неясно. Известно, что остготы были на стороне гепидов, а поэтому можно думать, что там же были и аланы. А вот руги и свевы? Видимо, они были за гуннов, потому что позже, в 469 г., они бьются против готов на реке Болии. А поскольку Одоакр, сын одного из ближайших министров Аттилы, покорил часть ругов, то надо полагать, что герулы, на которых он опирался, были врагами ругов и, следовательно, друзьями гепидов. Иордану все эти отношения были, конечно, ясны. В этой битве погибли любимый сын Аттилы – Эллак и 30 тыс. гуннов и их союзников. Уцелевших гуннов братья, Эллака Денгизих и Эрнак, увели на восток, на старые земли готов, в низовья Днепра. Остготы заняли опустевшую Паннонию, а руги ушли в Норик (кроме тех, которые нашли приют в Византии).
Гунны продолжали войну против готов, но тут их настигла вторая беда, на этот раз с востока. «В 463 г. к ромеям (византийцам) пришло посольство от сарагур, урогов и оногур и рассказало, что они покинули свою страну, будучи изгнаны савирами, а те, в свою очередь, были прогнаны аварами, бежавшими от некоего народа, обитавшего на берегах океана. Послы также сообщили, что сарагуры покорили акацир… и желают вместо них быть союзниками империи». Ныне названия перечисленных здесь народов расшифрованы. Сарагуры, оногуры и уроги – угры, предки древних булгар; савиры – этнос самодийской группы, населявшей окраину сибирской тайги; абары – джунгарское племя. Разгромив акациров, булгары уничтожили гуннский тыл, а савиры продвинулись по лесостепной полосе до Десны и остановили движение антов на восток. Анты же были союзниками гуннов.
Чем объяснить такую странную и внезапную подвижку племен, явно обусловленную событиями на юго-востоке? И почему эта война стала возможной? Ведь 200 лет сибирские народы не испытывали никаких неприятностей от южных соседей, так как между ними лежала пустыня. Они начали смещаться к югу и заселять уже не северную тайгу, а ее южную окраину. Сухая степь зазеленела и стала легкопроходимой. Тогда-то события, происходившие в Центральной Азии, и отозвались эхом, достигшим Восточной Европы.
После булгарского удара в спину – разгрома акациров – положение гуннов стало безнадежным. Но гунны сохранили древнюю тюркскую доблесть и упорство. Тем временем Денгизих продолжал войну с готами. Его поддержали три гуннских племени (ултзинзуры, биттогуры, бардоры) и одно германское, враждебное готам, – ангискиры. На его стороне были и садаги, гуннское племя, оставшееся в Паннонии после битвы при Недао. Готы напали на садагов в 60-х гг. V в., но Денгизих совершил поход на город Басиану в Южной Паннонии. Готы были вынуждены оставить садагов в покое и бросить свои войска на гуннов. Те же, выполнив боевую задачу, отошли в степи Приднепровья.
После удачной диверсии, связавшей руки готам – врагам не только гуннов, но и Византии, – Денгизих попытался в 468 г. наладить союз и торговлю с константинопольским двором, но получил отказ. Вместо контакта возник конфликт. Но почему? Потому что готы были одновременно проклятием и опорой поздней Римской империи. Они 90 лет (378–468 гг.) грабили население Италии и Балканского полуострова, так что древние этносы (македонцы, фракийцы, многие эллины, часть иллирийцев) просто исчезли с этнографической карты. Но вместе с тем готские наемники были наиболее боеспособной частью императорской гвардии. Будучи арианами, они охотно подавляли народные движения в городах, где после Халкидонского собора 451 г. православные и монофизитские монахи придавали народным волнениям неслыханный размах. И за все расплачивалось сельское население, отдаваемое правительством империи в жертву воинственным варварам.
