Несколько иначе и более кратко рассказано об этой сцене в «Хронике Девы»: «Когда названную Жанну привели к королю, она попросила не обманывать ее и показать того, с кем нужно говорить. Короля окружала немалая свита, но, хотя многие выдавали себя за короля, она обратилась прямо к нему» (Q, IV, 207). Еще короче говорится об этом в «Дневнике осады Орлеана»: «Она с ним заговорила и сделала реверанс, узнав его среди других, хотя многие выдавали себя за короля, думая ее обмануть — и не без надежды [на успех], потому что она его никогда не видела» (Q, IV, 127). По версии обеих хроник, королю отведена пассивная роль: он молчаливо санкционирует испытание, которое проводят его приближенные. Несмотря на существенные различия этой версии с рассказом Шартье, все три хроники обрисовывают одинаковую ситуацию: когда Жанну вводят в зал, там уже находится король.
Совсем другая версия содержится в самой ранней хронике — так называемых «Записках секретаря ларошельской мэрии», которые представляют собой обширные извлечения из особого регистра, куда секретарь магистрата заносил сведения о достопамятных событиях. Предполагается, что записи, касающиеся Жанны д'Арк, были сделаны осенью 1429 г., после неудачной попытки взять Париж (98, 325 сл.). Однако самый регистр («Черная книга») не сохранился, а извлечения {116} из него дошли до нас в более позднем списке XV в. Известия о Жанне поступали в Ларошель самыми разными путями, и в «Записках секретаря» достоверные сведения соседствуют с пересказом слухов.
Так, рассказывая о появлении Жанны в Шиноне, ларошельская хроника сообщает ряд любопытных подробностей, отсутствующих в других источниках. В ней сказано, что Дева явилась в Шинон 23 февраля (эта дата, как уже отмечалось выше, принята ныне почти всеми биографами), описывается ее костюм и даже упомянуто, что темные волосы были подстрижены «в кружок». По-видимому, здесь составитель хроники опирался на информацию, поступившую непосредственно из Шпиона. Самое же опознание дофина описывается следующим образом: «Когда она прибыла в Шинон, то потребовала встречи с королем. И тогда ей показали монсеньора Шарля де Бурбона, делая вид, что это король. Но она сразу сказала, что это не король, потому что короля она узнает, как только увидит, хотя никогда прежде его не видела. Потом ввели некоего оруженосца, выдавая его за короля, но она легко распознала, что это не так. А затем из соседней комнаты вышел сам король, и, увидев его, она тотчас же сказала, что это он» (98, 336).
Это сообщение производит двойственное впечатление. С одной стороны, благодаря хронологической близости описываемому событию, некоторым реалиям и общему уверенному тону оно кажется вполне достоверным, и можно понять тех историков (в частности, А. Дюнана и Э. Люсай-Смита), которые изображали «свидание в Шиноне», следуя тексту ларошельской хроники. С другой — обращает на себя внимание типично фольклорный мотив «троекратного испытания», который наводит на мысль о том, что перед нами — исторический анекдот, построенный по канонам этого жанра. Во всяком случае версия «Записок» является совершенно изолированной, и ничто во всем гигантском своде источников по истории Жанны д'Арк не подтверждает ее ни прямо, ни косвенно. [11] Более того, этой версии противостоит не только вся остальная летописная традиция, но, как мы увидим ниже, и показания самой Жанны. {117}
Перейдем к показаниям свидетелей на процессе реабилитации. Об обстоятельствах первой встречи дофина с Жанной говорили семь человек, но лишь двое из них были ее очевидцами — один из ближайших советников дофина Рауль де Гокур, занимавший в 1429 г. должности первого камергера двора, коменданта Шинонского замка и орлеанского губернатора (бальи), а также королевский медик Реньо Тьерри. Их показания представляют несомненно наибольший интерес, и мы приведем их полностью.
Рауль де Гокур: «Я находился в Шиноне, когда она прибыла туда, и видел, как она предстала перед его королевским величеством со смирением и простотой, подобно бедной пастушке. Я слышал ее слова, обращенные к королю: „Светлейший сеньор дофин, меня послал бог, дабы помочь вам и вашему королевству". Увидев и выслушав ее, король, чтобы быть лучше осведомленным о том, кто она такая, распорядился передать ее под надзор Гилъома Белье, своего дворецкого, бальи Труа и моего наместника в Шиноне, чья супруга была известна своим благочестием» (D, I, 326).
В этом свидетельстве, исходящем от очень осведомленного человека, мы не только не находим подтверждение версии испытания Жанны и опознания дофина, но и вообще не обнаруживаем ничего, что говорило бы о впечатлении, которое она произвела на Карла. Аудиенция в изображении Гокура носила сугубо официальный характер: дофин выслушал Жанну и отправил под надзор. Еще более краткими были показания второго очевидца аудиенции, Реньо Тьерри: «Я видел Жанну, когда она предстала перед королем в Шиноне, и слышал, как она сказала, что ее послал бог к благородному дофину, чтобы снять осаду с Орлеана и повести короля в Реймс для коронации и миропомазания» (D, I, 330).
Но гораздо важнее, конечно, что версия об испытании не находит подтверждения в показаниях самой Жанны. О трехстах рыцарях и небесном свете она говорила на четвертом публичном допросе 27 февраля. А несколькими днями раньше на втором допросе (22 февраля) она так описывала свою первую встречу с Карлом: «Когда я вошла в палату, где находился король, то узнала его среди прочих по совету моего голоса, который указал мне на {118} него. Я сказала королю, что хотела бы пойти на войну с англичанами» (Т, I, 51).
Заметим, что на этом же допросе она только что уже ссылалась на «голос», который помог ей в аналогичной ситуации: «Когда я пришла в Вокулер, то сразу же узнала Робера де Бодрикура, хотя никогда прежде его не видела. А узнала его потому, что мне сказал об этом голос» (Т, I, 49). Утверждая, что она узнала короля по совету «голоса» (так же, как и Бодрикура, «опознать» которого в вокулерском замке было, конечно, совсем нетрудно), Жанна в то же время ничего не говорит о том, что ее пытались обмануть, что кто-то выдавал себя за дофина и т. д., хотя вряд ли можно сомневаться в том, что если бы ее действительно подвергли такому испытанию, она не преминула бы сказать об этом на суде.
Трудно также представить, чтобы в инсценировке испытания мог участвовать Карл VII — этот, по словам его новейшего биографа, «церемонный король» (100а, 194). Французский двор, когда там появилась Жанна, был еще полупризнанным и, стало быть, особенно этикетным. Прятаться среди придворных, роняя свое достоинство, было не в характере Карла.
И еще одно соображение. Согласно традиционной версии, смысл испытания Жанны заключался в том, чтобы выяснить, сможет ли она опознать истинного государя. Но ведь в таком случае испытанию подвергалась, в сущности, не столько Жанна, сколько сам дофин. А если бы «посланница неба» его не опознала? Немедленно усилились бы толки, что он претендует на трон не по праву. Одной мысли о возможности такого исхода аудиенции было достаточно, чтобы Карл отказался от замысла испытания, если он даже у него и возник.
Мы присоединяемся к тем исследователям, которые считают традиционный рассказ об испытании легендой. По мнению К. Дезама, эту «басню» пустила в ход молва, когда под впечатлением от французских успехов начал распространяться миф о Жанне (44, 120). Если верить показаниям руанского купца Жана Моро на процессе реабилитации, уже весной 1429 г. слухи о чудесном опознании дофина достигли столицы оккупированной Нормандии; Жан Моро узнал об этом от двух заезжих торговцев медной посудой (D, I, 462). Тогда же, по свидетельству ремесленника Юссона Леметра, {119} заговорили об опознании и на родине Жанны (D, I, 468). Наконец, версия троекратного испытания, попавшая на страницы ларошельской хроники, также есть не что иное, как слух, обработанный по стереотипам фольклорного мышления. Трудно сказать, возникали ли эти слухи спонтанно или же целенаправленно распространялись «карлистской» пропагандой, но разошлись они во всяком случае очень широко — как территориально, так и в социальном плане: о необыкновенных обстоятельствах «свидания в Шиноне» говорили в разных краях Франции купцы, ремесленники и крестьяне. Легенда об опознании дофина делала одновременно два дела: творила образ Жанны-Девы и укрепляла представление о Карле — законном наследнике французского престола. В том же направлении работала и легенда о «королевском секрете». Многие современники (но не очевидцы) «свидания в Шиноне» утверждали, что после того, как Дева чудесным образом опознала короля, он отвел ее в сторону и они о чем-то долго говорили. Утверждали, будто именно тогда она убедила его в божественном характере своей миссии, раскрыв секрет, который был ведом лишь богу и королю.
