Книга Дневник 1812–1814 годов. Дневник 1812–1813 годов (сборник), страница 117. Автор книги Павел Пущин, Александр Чичерин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Дневник 1812–1814 годов. Дневник 1812–1813 годов (сборник)»

Cтраница 117

А пейзажи? Ведь на них выезжают всегда путешественники; вы сами тоже, наверное, стали бы их рисовать; но что можно изобразить в пейзажном рисунке? Дома, деревья – всюду они одинаковы, разве что подпишешь под ними славное название из чужой страны, слишком далекой, чтобы можно было проверить точность изображения.

Я бросил палатку и вот уже несколько дней ночую в уголке своей комнаты, напоминающей мне чуть-чуть о том, как я жил в Петербурге; я поставил здесь столик с цветами, здесь я пишу, и мои занятия ускоряют бег времени. Прохаживаясь по комнате, я любовался сегодня эффектом драпировки: аккуратный уголок, устроенный с некоторыми претензиями на изящество, задрапирован висящими под потолком мундирами вперемежку с полотенцами; тут валяются сапоги, там стоят тарелки… – вот каков порядок в холостяцком хозяйстве.

Я хотел изобразить этот уголок со всем, что в нем есть, но Поль упросил меня нарисовать только комнату. Так я и сделал, и теперь мое предисловие осталось всуе. Уж лучше я стану вносить в тетрадь размышления, пришедшие мне в голову, пока я отдыхал в той позе, в какой вы меня здесь видите.

Человек, брошенный в наш мир, волнуется, бьется, завидует другим, трудится, учится, старается изо всех сил выделиться и продвинуться вперед, огорчается, увлекается, жертвует покоем и счастьем призрачных надежд, такова история самых достойных, – и все улетает дымом.

– Да, – сказал мне Броглио позавчера, – но разве мы не обязаны действовать по совести, разве не должен всякий человек поставить перед собой цель и стремиться к ней? Этой целью должно быть добро, как он его по совести понимает.

Горе и радость через минуту перестают различаться, как минутою раньше мы их не ощущали.

Смирение, скромность – это маска, которую одевают, большей частью чтобы прикрыть свои недостатки.

Оргонт был бы более сдержан, если бы имел больше достоинств. Но он всегда нападает первым, потому что знает, что в любую минуту на него могут напасть и застать врасплох. Это называется тактикой хорошего воина.

Говорун, болтает так много не потому, что считает себя остроумнее других. Он прекрасно знает, что переходит границы, но надеется, что другие об этом не догадываются.

Начальник, обладающий преимуществом власти, должен чаще прощать проступки и не считать, что ему оказывают или намереваются оказывать недостаточное уважение.

Мы подчиняемся женщинам не потому, что жалеем их, а потому, что считаем их слишком слабыми, чтобы бороться с нами.

Ничего нет милее, ничего нет обманчивее дружбы, она редко бывает основана на взаимном уважении. Проистекая из нужды, которую один имеет в другом, она рвется еще быстрее, чем возникает.

Любовь не лишает нас рассудка, но заставляет нас руководствоваться в своих поступках причинами второстепенными. Добившись любви, льстишь себя надеждой, что достиг полноты счастья, познал истину. Ничего нет на свете сладостнее любви. Не видеть той, которую любишь, – мука; увидишь ее, хотя бы на минуту, – и целый день счастлив.

Лагерь в Зильберберге

29 июля.

Вот уже прошло два месяца, и незаметно пройдут последние 18 часов. Утешительная мысль для того, кто, не воюя по-настоящему, оторван от всех радостей и привязанностей.

Мы снова на биваках. Что я делал, чем занимался в течение этих двух месяцев, чем мне помянуть Бюллоу? Я мог бы провести эти месяцы с пользой и даже с удовольствием, но мне не хотелось этого, я даже сам искал скуки. Я в этом виноват, и мне за это расплачиваться. Вчера мы устроили бал для поселян такой же, как уже один раз устраивали. У меня не хватило совести терзать клавесин, офицеры все разбрелись, каждый занятый своими интересами; девушек собралось мало; танцевали меньше, чем обычно; ужин прошел гораздо менее оживленно, чем всегда, и не успели часы пробить полночь, как мы уже встали из-за стола и разошлись, недовольные проведенным вечером. Будут ли о нас помнить в Бюллоу? Мой хозяин, увидев, что я ему не заплатил, сделает недовольную мину и рассердится на меня. Но ведь мы все время за все платили, наша щедрость увеличила благосостояние многих семейств. Поселянам было весело с нами, и, пережив в прошлом бедствия, они должны радоваться, что так легко отделались теперь.

Сегодня утром в 8 часов вся деревня гудела. Самый критический момент был, когда все стремились устроить свои дела. Старики, приготовившие подробный счет, столь же фальшивый, сколь нелепый, представляли его стоявшим у них офицерам, надеясь на оплату. Девушки, оставив притворство, сами искали тех, от кого накануне убегали, и, обманывая наше безрассудство, надеялись получить прощальные подарки. Доротея тоже пришла попрощаться со мной, и хозяин мой представил мне счет, тот и другая, обманутые в своих надеждах, утешились и проводили меня прощальной слезой.

В полдень бьет барабан, по всем улицам идут роты, сзади бегут дети, толпятся женщины, у дверей и ворот полно народу, девушки раздают цветы, воинственные звуки музыки оживляют все лица, голова колонны выходит из деревни, вся деревня устремляется следом, и мы покидаем Бюллоу с торжественностью, которая могла бы трогать, если бы мы были доступны чувствительности.

Переход был нетруден, мы прошли всего полторы мили и стали биваком у подножия гор в прелестной долине; вечер прошел приятно, меня ждет спокойный сон… Я доволен.


30 июля. Лагерь в Неродах, в трех милях от Бюллоу.

Мне давно хотелось посмотреть Зильберберг. Когда сегодня утром колонна двинулась в поход, я свернул с дороги и поехал смотреть эту крепость. В одной из долин, образуемых самой большой горой этого хребта, находится красивый городок Зильберберг. Он весь состоит из одной очень длинной улицы. Горные склоны украшены с обеих сторон садами и прелестными беседками. Когда подымаешься к замку, дома как будто постепенно уменьшаются, а с вершины горы кажется, что видишь очень точный план городка, словно эти веселые домики, цветущие сады и ровная чистая улица высунулись из недр земных.

Вся крепость со своими четырьмя башнями и куртинами высечена в скале и одета камнем; подступ к ней закрывают четыре бастиона неправильной формы и рвы глубиной более 50 футов, а башня подымается на высоту 90 футов.

Со стороны Нерод есть еще одно укрепление, под углом к равелину, а правее на холме находится батарея, размещенная в нескольких фортах, соединенных переходами. Крепость устроена на самой недоступной стороне горного хребта, а еще выше, в направлении к Богемии, стоит еще одна башня, батареи которой возвышаются над большим пространством долин и дорог и в то же время отчасти открыты, так что если неприятель их захватит, то он будет тревожим батареями главной крепости и конными отрядами. Кругом со всех сторон скалистые и поросшие лесом горы; дорога, ведущая к крепости, извилиста, неровна и очень тяжела.

Я долго ехал и наконец оказался почти на вершине горы. Копыта Арапки прозвенели по подъемному мосту, я хотел подскакать прямо к воротам, но туг окрик часового дал Арапке повод остановиться; я спешился, прошел внутрь цитадели и, справившись, где живет комендант, явился к нему, отчасти чтобы оказать ему любезность, отчасти чтобы обеспечить себе разрешение на осмотр крепости. Он разговаривал со мной очень учтиво, когда же часовой доложил о приезде генерала с большой свитой, комендант отправился встречать его в полном параде, а меня сопровождать поручил старому воину. В крепости нет жилых домов, она так мала, что имеет только один просторный двор, и жилищем для солдат служат казематы, но так как они устроены во всех стенах, то их вполне достаточно, фасады их устроены даже довольно изящно. Мы поднялись на сторожевую башню, откуда я мог разглядеть крепость во всех подробностях, восхищаясь невероятным трудом, которого стоило сие сооружение, и поражаясь его бесполезности, потому что природа укрепила это место не в пример сильнее искусства.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация