Пароксизм раздора
Вслед за этой атакой последовали и другие хитроумные маневры, инициатором которых был новый исповедник короля, отец-иезуит Летелье. Измученный кардинал-архиепископ Парижский дает отпор, запрещая иезуитам проповедовать и исповедовать в его диоцезе. Этот шаг мгновенно обращает против него короля. Теперь Людовик XIV требует у папы римского не простого бреве, а подробного осуждения книги Кенеля. Проведя в этих битвах два года, король и иезуиты наконец добиваются от Климента XI новой буллы.
Климент XI (1649-1721)
Родившийся в Урбино в 1649 году, Джованни Франческо Альбани был избран папой 23 ноября 1700 года после смерти Иннокентия XII (1615-1700). Пик его правления приходится на время войны за испанское наследство, в ходе которой он принимает сторону Франции. Побуждаемый Людовиком XIV и иезуитами из своего окружения, особенно кардиналом Фаброни, он выступает против янсенистов, осуждая «дела совести» (1703); вслед за этим осуждением последуют буллы «Vineam Domwi» Sabaoth» (1705) и «Unigenitus Dei Filius» (1713).
Булла «Unigenitus»
Булла «Unigenitus Dei Filius» обнародована в сентябре 1713 года. Выбрав из «Нравственных размышлений» Кенеля, одобренных в свое время Ноайем, сто одно предложение, папа беспощадно осуждает эти тезисы. Содержание и форма буллы нарочито жесткие. Казалось, дело контрреформации вновь пересмотрено. Это задевает убеждения католиков, вынужденных этому покориться.
Людовик XIV и отец Летелье, благодаря которым этот документ появился на свет, ликуют, не зная, что этот шаг потрясет основы французской Церкви. В результате в ходе следующего века практически каждая общественная фракция потеряет уважение к папству, против. Рима сплотятся как народная, оппозиция и парламентарии, так и иезуиты и их союзник, король Франции, — все это приведет к отказу от религиозной иерархии и монархического строя… Никогда еще приуроченный к случаю» текст не будет иметь столь тяжких последствий.
В направлении схизмы?
Ссора вспыхивает незамедлительно. Высшее духовенство в большинстве своем поддерживает Рим и принимает буллу, но добрая часть французской Церкви противится этому и, во имя галликанских свобод, объединяется с янсенистами: Сорбонна, парижское духовенство, ораторианцы, доминиканцы, кармелиты, августинцы, францисканцы, минориты… Кардинала де Ноайя, поначалу намеренного подчиниться, непримиримые противники Рима и буллы призывают защищаться. В конце концов он отвергает римский; документ и собирает вокруг себя семь или восемь епископов, решивших сопротивляться, готовых идти до конца, даже до схизмы. Ноайя просят более не появляться при дворе. Церковь раскалывается на два лагеря. Король присоединяется к клану сторонников Рима, в который входят отец Летелье и кардиналы де Бисси и де Роган… Члены парламента, религиозные настроения которых близки к янсенистским, вынуждены покориться перед угрозой Бастилии. Смиряется Сорбонна, но волнение умов еще не улеглось. Подобная ситуация побуждает янсенистов, пользующихся сильной поддержкой нижнего духовенства и верующих, сделать свои позиции более радикальными. Пространные апологии преподобного Кенеля, распространяемые ими в это время, содержат идеи, схожие с постулатами протестантской реформации: свобода суждения, право верующих выносить свое суждение о догмах. Такой протестантский вихрь, как кажется, серьезно угрожает французской Церкви.
Неудавшийся собор
Короля побуждают подписать декларацию об официальном согласии с буллой «Unigenitus» и заставить парламент ее одобрить, вслед за чем объявить о созыве национального собора, осуждающего архиепископа Парижского и его сторонников. Но папа, который не стремится способствовать укреплению галликанства во Франции, отвергает это решение. Неважно! Людовик XIV решает пренебречь отказом и назначает дату собора: 1 сентября 1715 года. Его план сразу же приводит в возмущение членов парламента, на сей раз твердо решивших не допустить регистрации. Во главе парламентариев стоит генеральный прокурор Анри-Франсуа д'Агессо, видный деятель в рядах дворянства мантии, человек, свято придерживающийся своих судебных обязанностей, настоящий хранитель священных законов государства. Король взбешен, однако у него нет времени на борьбу. Его уже ждет другое испытание: смерть…
Последние дни короля
Людовику XIV уже семьдесят семь лет. Черты его лица выдают его возраст: нос удлинился, губы искривились в горькой и печальной усмешке, запечатленной в знаменитой маске, которую создал Антуан Бенуа в 1710 году. Общественная жизнь, обязательные дела — все это осталось позади. Король потерял даже свой легендарный аппетит. Конец уже близок, и весь мир это понимает.
Двор скучает
«Разогнать скуку» короля не удается даже госпоже де Ментенон. В конце концов она предпочитает немного отдалиться от него, чтобы обрести собственное равновесие, и целиком посвящает себя заботам о своем воспитательном учреждении в Сен-Сире, которым она управляет на правах хозяйки. Придворная молодежь с трудом переносит ту удушающую атмосферу, которая воцарилась в Версале. Они ищут любой предлог, чтобы отправиться развлекаться в Париж, в Кур-ла-Рен, в Маре, в предместья Сен-Жермен или Сент-Оноре. Веселые, шумные кавалькады устремляются за «Мадам Герцогиней» (герцогиней де Бурбон) и ее любовником, господином де Лассе. В замке Со проходят праздники и литературные развлечения, организованные герцогиней дю Мен. В Шане принимает вдовствующая принцесса де Конти, а в Пти-Буре — герцог д'Антен. В ожидании регентства Филипп Орлеанский проводит свою жизнь в развлечениях, веселясь в компании своих «повес» за закрытыми дверями Пале-Рояля.
Гангрена короля
Вечером 10 августа правитель испытывает сильные затруднения при ходьбе. На следующий день здоровье короля ухудшается. 13 августа Людовик чувствует себя настолько плохо, что к мессе его приходится перенести на кресле. В тот же день, принимая в тронном зале Мехмет-Риза-Бега, посла персидского шаха Мирзы Гусейна, он с трудом стоит на ногах без поддержки. В полдень его пронзает острая боль в левой ноге. Фагон, его медик, ставит диагноз: ишиас. Доктор не проявляет беспокойства и в следующие дни, хотя он видит, что король ослаб, потерял аппетит и перестает покидать свои покои. Не беспокоится он даже тогда, когда хирург Марешаль замечает на ноге короля маленькое черное пятно. Ногу перевязывают — король, стараясь не причинить ей боли, во время работы держит ее на маленьком табурете. Наконец, когда боль становится постоянной, врачей охватывает тревога, но все же не настолько, чтобы бить в набат, даже после того как их коронованный пациент теряет сознание во время травяной ванны, которую он принимает 22 августа. Десять врачебных светил, которых Фагон в конце концов вызывает из Парижа, решаются лишь на то, чтобы прописать королю ослиное молоко…
Последние интриги
Людовик XIV более не может появиться на балконе, чтобы присутствовать на смотре рот тяжелой кавалерии, и посылает вместо себя герцога дю Мена. Придворные воспринимают это как знак недоверия к герцогу Орлеанскому. Последний, скрывая свою досаду, сопровождает дофина, который наблюдает за смотром из своей кареты. Герцог поясняет ему, перечисляя имена офицеров, какие войска движутся мимо них. Затем, в свою очередь, он шествует во главе двух рот из Орлеана. Его- величественная осанка внушает почтение.
