– Кому посудина, а кому дом родной! Не нравится – отчаливай отседа!
– Федя! – вмешался Одинцов, разряжая обстановку, – убавь обороты, это же господин капитан!
– Не хотел обидеть, Федор! Вырвалось, понимаешь, – оправдывался Гуров.
– Таких капитанов, – кипятился Федор, – за борт надо выкидывать!
– Ну выкинте меня, что ли, – миролюбиво заметил капитан.
– Ладно, проходи уже, – успокоился Федор и, пожав обоим руки, проводил мореманов в свои апартаменты.
Когда компания проходила через ресторанчик, расположенный на главной палубе, капитан метнул взгляд на сервировку столов, за которыми сидели посетили. Его интересовали не столько мельхиоровые приборы и керамические тарелки, сколько бокалы, вернее, то, что в эти бокалы наливалось. Федор, знающий капитана как облупленного, уловил его интерес и, хлопнув по плечу, заметил:
– А ты все не меняешься! Не переживай, твой любимый пятизвездочный армянский коньяк дожидается тебя в моей каюте.
Ничуть не смутившийся капитан отвечал:
– Напротив, я давно изменился и пью исключительно водку, причем стаканами. Но раз уж ты так обо мне позаботился, ладно, уважу хозяина, выпью твой коньяк.
– Слышь, Коля? – обратился Федор к Одинцову. – Умеет господин капитан выкрутиться из любой ситуации!
– Дипломат! – поддержал мнение Федора Одинцов.
– А як же! – вдохновенно произнес Гуров. – Помнится, в Анголе.
– Понесло. – перебил капитана Федор. – Давай, Ваня, сначала присядем, однако.
На двери каюты бывшего механика Федора красовалась медная отполированная до блеска табличка с надписью: “Капитан-директор”. Для Гурова, угробившего всю сознательную жизнь чтобы стать капитаном, это был удар по самолюбию. Редко кому удавалось из механиков стать капитаном. Гуров с трудом сдержался от эмоций и комментариев, ограничившись одной фразой: “Растешь.” Федор на это никак не отреагировал, открыл дверь и пригласил гостей за стол, накрытый на троих.
В каюте капитана – директора, как и у Г урова, каждая вещица напоминала о принадлежности хозяина к морской профессии. По этому поводу Одинцов произнес первый тост: “Ну, за моряков!” Пили – за тех кто на вахте, на гауптвахте, в роддоме и, конечно, третий традиционный тост был – за тех, кто в море!
Коньяк закончился очень быстро, перешли на водку. Гуров запел:
Эх, водочка! Как трудно веселиться без тебя.
Эх, водочка! На каждом празднике ты первая.
Эх, водочка! Мы с удовольствием тебя все пьем.
Была бы водочка, а повод мы найдем!
После второй бутылки водки капитан выдвинул идею о переименовании “посудины” со скромным названием “Корюшка, в Иммнуил Кант – это привлечет на “посудину” массу немецких туристов. Идея бурно обсуждалась, и капитану даже простили еще дважды произнесенное им слово “посудина”. Троица запамятовала причину, по поводу которой она собралась. Чертежи, рисунки, тетрадь с расчетами по затратам так и остались лежать не востребованными на капитанском столе.
Не допив третью бутылку водки, что бывало крайне редко, мореманы с гиком и обрывками припева “Я пью до дна – за тех, кто в море.”, вывалились на причал, где господин капитан, в свойственной ему манере перекрикивать всех и вся, докричался до появления наряда милиции в составе трех человек с черными дубинками наперевес. Судовладелец Федор, которого они знали как трезвенника и язвенника, с трудом убедил блюстителей порядка в нецелесообразности вызова дежурной машины, презентовав блок самопальной “Мальборо”. Инцидент был исчерпан, и троицы, каждая при своих интересах, убыли в противоположных направлениях.
Где-то в районе эстакадного моста произошло разделение мореманской группы. Судовладелец Федор, живший в отдаленном Балтрайоне, пошел налево. Автобизнесмены пошли направо в свой Центральный район. Они долго плутали в лабиринтах улиц и дворов, пугая запоздавших прохожих абордажными выкриками, и поочередно провожали друг друга до тех пор, пока не услышали голос диктора в проезжавшей мимо автомашине, сообщившей о завершении радиоконцерта для тех, кому не с кем спать.
– То есть, как это – не с кем? – возмутился капитан. – А Аврора?
– Ох, и задаст она господину капитану! – радостно сообщил капраз.
– Может быть, может быть, – согласился Гуров. – Однако, пора!
Пожав друг другу руки, автобизнесмены расстались. Одинцов прощальным взглядом проводил спешащего к молодой жене капитана и тоже заторопился домой.
– Так я спрашиваю, тебя карась, – повторила свой вопрос жена капраза Натали, – у вас серьезный бизнес или так?
– Серьезный! – уверенно произнес капраз. – Ждем-с.
– У моря погоды?
– Поляка., с машинами.
– Ты же говорил, что с немцами, а с поляками ненадежно.
– Нет, это нормальный поляк! Мы встречались, и он произвел хорошее впечатление.
– Не подумай, будто я читаю тебе нотации, но мне не нравятся ваши участившиеся пьянки.
То стоянку обмывали, то начальников спаивали, теперь вот судно переименовывали.
Лучше бы сходил в подвал и навел там военно-морской порядок!
– Это, дорогая, всегда успеется. Сейчас надо окончательно определиться – то ли мне быть в деле, получая свои “дцать” процентов, то ли пойти в администрацию или мэрию – поплакаться в жилетку, чтобы мне нашли какую-нибудь должностенку. Но ты ведь знаешь.
– Знаю, оклады у них маленькие. Худо-бедно, но стоянка работает. Уже какие-то деньги есть.
– Разве это деньги, Татьяна? То пожарнику отстегни, то санэпидему, то гаишнику, то командиру части. Прибыль – ноль целых ноль десятых. Так что, дорогая, не дави на психику.
Детей Одинцовы не нажили, поэтому беседа на спорную тему так же быстро закончилась, как и началась – больше не о чем было говорить. Никто у них не разрисовывал парты и учебники, не бил стекла у соседей мячом, не срывал иностранные лейбы с иномарок. Единственным существом, доставлявшим маленькие хлопоты, была собака породы кокер-спаниель, которую хозяева избаловали и теперь пожинали плоды своего воспитания.
– Коль, а Коль?
– Чего еще?
– Собака опять наклала в прихожей!
– Надо было вывести на ночь-то.
– Я ж тебя все ждала.
– Ну, прождала час, два. и вывела бы.
– Всегда я виновата!
– Не работаешь, могла бы и вывести.
– Может, кошечку заведем? Кошечки, говорят, сами в туалет ходят – их выводить не надо.
– А собачонку куда? – возмутился капраз.
– Маме отдадим.
– Твоей?
– Хоть бы и моей.
– Нет, собачонка не отдам. Мы с ним еще на охоту пойдем, когда все устаканится. с бизнесом.
