– Как собираетесь рыбачить?
Естественно, этот вопрос предназначался Гурову.
– Где-то, до апреля планируем закончить ремонт обоих судов, провести девиацию. На селедку не успеваем – пойдем в ФЭЗ. Коля, – уточнил он Одинцову, – ФЭЗ – это фарерская экономическая зона. НЭЗ – норвежская и так далее. Путассу будем ловить в районе скалы Роккол.
– Понятно, – согласился начпар. – Продавать рыбу будете в Россию?
– С БАТМа – да! Потому как он подпадает под схему свободной экономической зоны и не надо растамаживать на Россию. Платим только таможенный сбор. Так Николай?
– Точно так!
– С РТМСа будем скидывать за бугор – судно иностранное, поэтому не подпадает под льготы.
– Тут ребята осмотритесь, – посоветовал начпар, потягивая коньяк и закусывая его лимоном. – Иногда, цены в России бывают лучше, чем в экспортном режиме.
– Но ведь судно иностранное, – напомнил Одинцов, – и придется растамаживать на Россию по полной программе.
– Э, хлопцы, – жуликовато ухмыльнулся начпар, – будете со мной дружить, я вам подскажу, что и как делать.
Одинцов понял это как намек и сразу же налил ещё по одной. Начпар погонял коньяк во рту, заглотил его, слопал лимон, потянулся в кресле и наконец пояснил свою мысль:
– Об отвалорной доле слыхали? Нет ещё? Ну, братцы, вы меня удивляете. Так вот, если организовать передачу иностранного судна в тайм-чартер российской компании, снабдить его российским экипажем, топливом, гофротарой, иначе говоря, набрать тридцать процентов затрат по судну с нашей стороны, то произведенный продукт автоматически становится российским. Поняли мою мысль?
Мореманы переглянулись, покивали друг другу головой в знак согласия, после чего слово взял старый, проверенный всеми штормами и ураганами, капитан дальнего плавания Гуров. Он честно сказал, что они и не планировали РТМС на лов рыбы в СВА – северо-восточной Атлантике, потому как сельдь или скумбрию он не в силах догонять по техническим причинам, а топлива сожрет о-го-го сколько. Поэтому, пароход станет на рейде английского порта Лервик и будет морозить, пойманную английскими рыбаками рыбку. Конечно экономика хуже, но всё же лучше, чем он вообще ничего не поймает. Учитывая подсказку начпара, они распишут продажи следующим образом: на экспорт – сельдь тридцать процентов, скумбрия пятнадцать, путассу пятьдесят процентов. Соответственно остальная процентная разница пойдет на российский рынок. Окуня пока не будет, а так бы весь пошел за бугор.
– А дальше, – уверенным голосом проговорил пан капитан, – поживем, увидим. Может, перегоним его в марокканскую или мавританскую промысловые зоны. Там чистый экспорт.
– Где ты такими терминами обзавелся? – поинтересовался начпар. – Чистый экспорт. Хотя, да – карманы под «зелень» действительно должны быть чистыми. А также, как любит говорить мой друг из налоговой инспекции и, прозрачными.
– Как судовой соляр, – подсказал Одинцов, у которого от этого самого соляра с его таможнями и переадресовками цистерн, кружилась голова. Он и представить не мог, насколько всё окажется сложным.
– Кстати, как наши дела в этом направлении? – решил уточнить начпар.
– Есть определенный напряг, Михаил Никитич, – пояснил Одинцов. – Портовая нефтебаза, на которую мы рассчитывали, наливает нефть на экспорт и придется ждать своей очереди, а это значит, что появляется риск попасть на штрафы.
– Так-так, – заинтересованно произнес начпар. – Мне даже интересно, как вы выкрутитесь из этой ситуации. Ведь выхода нет.
– Выход всегда есть, – уверенно сказал Одинцов. – На то я и бывший военный. Есть договоренность с руководством Балтфлота о переадресовке цистерн на их нефтебазу в Балтийске. Балтфлот заработает денежку не только на работе нефтебазы, но и на бункеровке с их танкеров.
– Отлично! – проговорил, кивая головой начпар и всем показалось, что он доволен развитием ситуации. Но он вмиг посуровел и на полном серьезе сказал:
– Но, впредь, господа бизнесмены, когда дело касается бункеровки м-о-и-х судов, держите меня в курсе по всем нюансам. Иваныч, знает сколько стоит суточный простой одного судна.
– Восемь штук доляров! – выстрелил Гуров.
– Теперь умножьте на четыре судна, для которых оно закупалось в Литве – получится тридцать две штуки зелени. А если цистерны застряли на промежуточных станциях или на колее подачи с товарной станции в Балтийске на нефтебазу Балтфлота? Зачем так рисковать? Не проще ли было мне сообщить о проблеме и с этим же коньяком пересесть в кабинет начальника портовой нефтебазы, который некогда был секретарем райкома комсомола и с которым я пью уже более двадцати лет?
Бизнесмены не просто покраснели, они побагровели. Было очень стыдно. А ведь до того как зайти к начпару, они считали, что предприняли не просто усилия, а героические напряжения по урегулированию ситуации со сливом цистерн с дизельным топливом. Одинцов буквально «поставил на уши» военный флот, добившись невозможного. И теперь, когда они думали, что все вопросы разрешены и всё худшее позади, выясняется, что это не так. Более того, ситуация становится рискованной, ставящей под сомнение сроки исполнения обязательств перед пароходством со всеми вытекающими последствиями. Убивало и другое. Оказывается всё просто и решается при помощи бутылки дорогого коньяка и покровительства Михаила Никитича.
– Я вам больше скажу, – завершил свою мысль начпар, чем окончательно добил мореманов. – Н-и-к-т-о не запустит военные танкера., как говорит Иваныч, вместо рыбного, в рыбий порт. Зачем создавать прецеденты. И я понимаю начальника рыбного порта – его собственные танкера должны не просто окупать себя, они должны быть рентабельными и приносить прибыль. А в вашем случае, предлагается отдать эту прибыль дядям с большими погонами. На кой? Нет, начрыб прав, что не пустит военные танкера.
Можно, конечно обратиться в антимонопольный комитет, но это надолго, а мне бункер нужен вчера.
Начпар встал, походил туда-сюда и выдал верный совет:
– Договоритесь с военными, чтобы в Балтийск под налив топлива запустили танкера рыбного порта. Будет бартер. В этом варианте неожиданностей не будет. Диспетчера рыбьего порта соответственно без проблем разрешат военным танкерам подойти к моим единичкам. Иначе говоря – на Калининградском канале поработают в приоритете гражданские танкера, а в море – военные. Так будет справедливо. Дерзайте и держите меня в курсе. Послезавтра у меня отход с вашим топливом на борту!
– Никитич! – засуетился Гуров. – Как на счет договора аренды БАТМа?
– Послезавтра! Всё послезавтра!
В приемной уже накопилось предостаточно народа и секретарша еле сдерживала натиск желающих пообщаться с начальником. Сам же он, проводив мореманов, выхватил взглядом из толпы какого-то пузатого мужичка и они уединились, закрыв за собой дверь кабинета.
– Это надолго! – донеслось из толпы, и все разошлись.
