– Есть такая цифирь.
– А теперь дели её на двенадцать – получишь месячную, на триста шестьдесят – получишь суточную. Готово?
– Я тебе что, робот?
– Тогда, я себе налью. А ты работай, работай.
Гуров пропустил третью рюмку «опохмелюноса», закусил огурцом и, спохватившись, налил третью и Одинцову.
– Чуть традицию не нарушил. Давай, Коля – третья, за тех, кто в море!
– Святое дело! – согласился капраз, лихо опрокидывая рюмку во внутрь себя. – Ух, хорошо пошла!
– Теперь, топливо, – как ни в чем не бывало, выдал Гуров, удобнее устраиваясь в кресле. – Рисуй вторую таблицу расходов. Опять тип судна, ниже «топливо гд».
– Для главного двигателя? – уточнил Одинцов.
– Догадливый, ты стал, Николай. Далее, цена мазута за одну тонну – берем здесь сто семьдесят.
– А если не осилим поставку?
– Банку это знать ни к чему. А в море повезем своим транспортом. Я тебе, потом, дорасскажу нюансы. Надо поторопиться. Данек вот-вот подъедет со своим предложением.
– Надо секретарше.
– Не надо. Встретимся вечером в моей кают-компании. Аврора обещала закуску обеспечить.
– И это, после вчерашнего?
– С тех пор, как я стал приносить в дом пенендзе, мне многое прощается. Пиши, дальше: суточный расход – двадцать тонн, расход за двести шестьдесят восемь суток.
– А почему не триста шестьдесят?
– А переходы, выгрузки рыбы, межпоходовый ремонт?
– То есть, эта цифра устаканилась?
– И не один раз, – уверенно произнес Гуров, наливая четвертую рюмку.
– Я не буду! – категорично заявил Одинцов, понимая, что сегодня они не закончат ТЭО.
– А тебе никто и не наливает. Ты пиши, пиши. Итого за год натикало?
Одинцов скалькулировал цифру и, внеся её в таблицу, объявил:
– На топливо получается девятьсот одиннадцать тысяч двести долларов.
– Правильно, – подытожил Гуров, как будто он знал эту цифру загодя. – В расчетах не учитываем расходы топлива на стоянках – это мизер. Рисуй третью, пиши: «Тара гофрированная – короб картонный номер четыре». Нет, это слишком длинно. Пиши одним словом – гофротара.
– Не «таблетка»? – уточнил капраз, всё больше входящий в образ рыбака.
– Молодец, запомнил. Нет, не «таблэтка». Четвертый короб – это наша отечественная гофротара, тридцать кэгэ, или белорусская. Но лучше всех – архангельская. Она подороже, но прочнее. А белорусская, после трех-четырех перегрузок, разваливается в труху. Имей это ввиду, не жадничай на мелочах. Москвичи привыкли покупать красивые коробки, которые в Москве ещё раз пять-шесть переходят из рук в руки. Понятно?
Потом были и другие таблицы. У Гурова получалась одна рюмка на таблицу, а их оказалось двадцать. Когда дошли до доходов, пана капитана можно было выносить. Но главное было сделано. Оказалось, что доходная часть с продажи рыбы была более четырех миллионов долларов. Оставалось вычесть расходы, а их набежало не мало, и получилась валовая прибыль с одного парохода почти два миллиона долларов.
– Вот это бизнес! – потирая руки, произнес Одинцов, одним глазом поглядывая на господина капитана прикорнувшего на кожаном диване. Гурову следовало, как он говорил не раз, «прийти в меридиан»!
– А сколько ж тогда платить капитану? – спросил Одинцов, уже не надеясь получить правильный ответ «сходу», как это обычно делал Гуров в трезвом уме.
Вопрос завис до вечера. Пан капитан, тем временем, включил сирену своего храпа. Вынести это испытание было практически невозможно и Одинцов, прихватив папку с расчетами и прочими подручными документами, отправился на уже практически купленный ими пароход
– РТМС «Магнус». Здесь, в отличие от непуганого экипажа БАТМа, от матроса до капитана уже уразумели прелести капитализма и подсуетились, перекрасив на трубе флаг – с советского на российский. Однако это не помогло, несмотря на прием по первому разряду – на столе капитана была даже черная икра. Помимо того, что пароход был заметно запущен, по старой русской традиции, с него пытались стащить всё, что плохо лежит. Собственно, поэтому Одинцов и приехал. Разговор с капитаном и стармехом был на официальных тонах.
– Вы ж, надеюсь, понимаете, – строго спросил Одинцов, – что это ваши рабочие места не на один год. Именно вы будете головой отвечать за техническое состояние судна. Я с причала посмотрел и не увидел спасательных плотиков. Кто дал распоряжение их снять? Это ж самые надежные, с точки зрения безопасности экипажа, спасательные средства.
– Так, как раз замначпара по безопасности мореплавания и дал распоряжение, – оправдывался капитан, и Одинцову сразу стала понятна причина – его старые разборки с Гуровым. – Но, вы не переживайте, по договору они не смогут сдать вам судно не укомплектованным. Всё под регистром, в том числе и эти плотики.
– Но он же зачем-то их снял? – не унимался Одинцов. – хочет небось подсунуть старые какие-нибудь?
– Не переживайте, Николай Николаевич, – встрял «дед», то есть старший механик, фиксируя свою значимость. – Мы по номерам плотиков все отследим. Главное, что у нас движок после капремонта в Польше и винто-рулевая группа перебрана. Я как механик, гарантирую работу судна без перебоев минимум на пять лет.
– Я слышал, что все запасное имущество, а иначе говоря ЗИП, разворовали? – стрельнул «торпеду» Одинцов и впился глаз в глаз в механика. Тот сразу покраснел и стал оправдываться:
– Есть такой грешок. Мы ж не думали, что так быстро засобираемся в море.
– Имейте ввиду, – строго произнес капраз, – если в этом есть ваша вина, будете заменены и из своего кармана выплатите все, что числится на учете. Тоже самое намекните и тем, кто спер. Плюс, у меня прокурор знакомый.
– Что вы, что вы, – засуетился и капитан, уразумев, что с этот парень докопается до всего, да еще и посадит на нары. – Мы все раздобудем. У нас теперь другая беда.
Капитан «переводил стрелку» на другую тему и Одинцов, уловив, что все вводные усвоены, спокойно спросил:
– Что ещё?
– Мы, со старпомом и «дедом», – торопливо залепетал капитан, – создали комплект документации по безопасности мореплавания и предупреждению загрязнения окружающей среды – полгода собирали в соответствии с современными требованиями.
– И что? – еще раз спросил Одинцов в более требовательном тоне.
– Как только стало известно, что Гуров купил судно, примчался замначпара по безопасности. Он долго тут лазил, выискивал, что стащить. А когда увидел новую документацию по своей части, обрадовался, взял её, якобы для ознакомления, и замылил. Документы можно вернуть только через начпара. Вы уж Ивану Ивановичу подскажите, чтоб он к нему обратился.
– Я думал что-то существенное, – проговорил Одинцов уверенным голосом. – А это просто бумажки.
