– А на кой, он мне нужен ваш танкер? – с полуоборота завелся капраз. – Я ведь предупреждал вас, когда приезжали к нам по команде сверху на обмен опытом, не лезьте в этот бизнес. Или работайте хотя бы на своем канале, раз так хочется. В океане всегда было сложно, даже нам. Это не каждому под силу. Но, вы все же поперлись в океан, несмотря на мои возражения. А иностранные танкера, да, дорогие. Поэтому мы с ними и не работаем.
– Что же мне делать? – чуть не плача спросил мурманчанин. – Уже всё в минусе, а за танкер надо платить. Топливо арестовано судовладельцем.
– Само собой, буржуи они такие – за цент удавятся! – согласился Одинцов.
Ему становилось с одной стороны немного жалко коллегу, с другой – прощать непорядочность он не собирался.
– Значица так! – раскомандовался капраз. – Рассчитайтесь денежными знаками за фрахт танкера и забудьте про него, как про дурной сон. Как только это сделаете, мои суда подойдут к танкеру, и по моей разнарядке заберут свой мазут и соляр. Рейсовое задание капитану танкера на английском языке мы пришлем. Цена продукта будет наша. Я не ограблю, но в убыток работать не буду! По бункерным распискам отчитаетесь перед своей таможней. Здесь нарушений нет. Если что, пусть звонят мне лично. Я объясню. Так? Нет?
– Мы согласны! – тут же раздалось на том конце провода, и абонент повесил телефонную трубку, пока в Калининграде не передумали.
– Запустили козлов в огород! – ругался Гуров, не согласный с решением Одинцова. – Пусть бы загибались. Так им и надо – чужой хлеб отнимать!
– Всё же, это наши! – подчеркнул Одинцов. – Тем более – моряки! Надо помочь, пока нам не приказали сделать это сверху! А им и так вставят – у нас не приветствуют убытки.
Он начал обзванивать своих клиентов, вызнавая в кого бы вбухать не реализованные мурманчанами нефтепродукты. К вечеру картина прояснилась. Решили перелить всю оставшуюся партию в транспорт, оставив небольшую часть на танкере за долги. Сам же транспорт пошел добирать рыбу в Норвежское море, где их уже ждали. В этой операции Одинцов провел один из своих, ставших академическими, экспериментов, когда рыбак рыбаку с разных конкурирующих между собой пароходств, передал топливо, которое гарантированно возвращалось с транспорта. При социализме в этом действии не было бы ничего необычного, но при капитализме, как говорится, каждый погибает в одиночку. Одинцов отрегулировал ситуацию, дав каждому потребителю столько, сколько просили, заодно отругав в очередной раз российское таможенное законодательство, запрещавшее бункеровать в море иностранные суда. А заявки были и иностранцы недоумевали и спрашивали то по-английски: вай Никлз? то по-русски: почьему нельзя? «Ну, нельзя и всё тут!» – кричал Одинцов на весь эфир, зная, что его слушают и на других радиостанциях, владельцы которых также искали топливо в океане. Перед тем как выйти в море, в таможне надо было расписать подробно всю схему бункеровки, доказав, что все суда, для которых везется топливо, именно российские. После рейса, надлежало предъявить бункерные расписки, доказав что топливо получено российскими судами. А чтобы забункеровать в океане иностранцев, надо было топливо сначала продать самому себе – своей иностранной компании – заплатить пошлину и только после этого будет получено «добро» от таможни на выход танкера или транспорта в море. А учитывая, что пошлина скушает всю прибыль, бункеровали иностранцев только в минимальных объемах или у российских причалов. Тут как раз и возникал НДС к возмещению, как поощрение за экспорт. Сложная эта бункерная работа, о чем Одинцов и предупреждал загодя мурманчан. Но они не послушались. И многие не послушались с того же Калининграда. А налоговая инспекция, изнывавшая от бремени поощрительных выплат НДС-а – где ж столько денег набраться – взяла, да откопала спорные толкования закона о выплатах и оспорила их через суд. Что тут началось! Начпаров стали таскать в налоговую полицию, а это дело не из приятных, когда тебе так и говорят: «Допрыгались, доскакались, но ничего, у нас генералы плачут как дети.» До нефгарха не добрались, но Одинцову, как его заместителю как раз по морской части, досталось изрядно. Но капраз, само собой подал на налоговиков в суд и. выиграл его. Этого известия ждал весь Калининград, и как только решение арбитражного суда вступило в силу, посыпались исковые заявления от других потерпевших. Но налоговики не сдались и подали в северо-западный арбитраж, но. и там проиграли тому же Одинцову. Точка была поставлена, но сколько нервных клеток было потрачено зря? Вскоре сократили налоговую полицию и те деятели, что бахвалились, будто у них плачут даже олигархи, сами оказались в роли пострадавших. Не все из них бросились бороться с наркоманами, куда их бросили после реорганизации прежнего ведомства.
Незаметно подоспел дефолт 1998 года. Многие растерялись, но только не мореманы. К этому времени, они стали чуть ли не основными игроками в нефтерыбном бизнесе. По нефтепродуктам они, как и все, проиграли, потому что отдали их на месяц с отсрочкой. Но всё, что касалось рыбного ресурса, разбросанного к этому времени не только в Москве, но и в других городах России, тут всё было в ажуре. Рыбные продажи чётко и жестко контролировались, и представители в регионах получили инструкцию о временной приостановке торговли морепродуктами. Так прошел месяц, и когда цены выросли, была получена запланированная по каждому виду рыбы прибыль, торги продолжились. Уже ощущался рыбный дефицит, поэтому рыба ушла влет и были получены наконец деньги, которых так недоставало для закупок нефтепродуктов. Одинцова и Гурова премировали и на каждом совещании ставили в пример всем остальным бизнесменам. Сами мореманы уже не видели себя вне нефтебизнеса и считали, что теперь они, их дети и внуки обречены работать в этой системе. Но. Произошло то, чего никто не мог предугадать или предвидеть. Нефгарха забрали в столицу, а вместо него пришел другой и со своей командой. Он вымел всё прежнее начальство и тупо разрушил бизнес мореманов, считая, что рыбе в нефтебизнесе делать нечего. Это, видите ли непрофильный вид деятельности. Конечно, в Лондоне, где он учился на топ-менеджера, не могли научить русской действительности. Не знали там, что опыт Одинцова и Гурова стал перениматься теми же англичанами, норвежцами и датчанами. Короче, когда новому нефтегарху дали по шапке за резкое снижение объемов продаж и прибыли, а новая команда опять вернулась к одним лишь автозаправкам, он задергался и даже пытался найти мореманов. Но, как говорится в таких случаях, поезд ушел. Да и не вернулись бы они после такой, допущенной в отношении них, несправедливости. Ведь оба они капитаны и честь морскую по большому счету и при всех катаклизмах нового капиталистического времени, всё же не утратили. А на дворе был 2006 год.
Глава седьмая
Как мореманы чуть было не построили глубоководный порт…
Очередной падеж бизнеса у мореманов продолжался недолго. Неожиданно в Калининграде заявился сам Ричард в сопровождении Данека и его вездесущей подруги Наташки. Причем, самое печальное, что вся эта поездка была инициирована именно бизнес-леди, вычитавшей где-то в интернете, что в Калининградской области появились обалденные преференции в виде так называемой СЭЗ – свободной экономической зоны.
