Важной фигурой в истории экономической науки, основанной на опыте, является Фрэнсис Бэкон (1561–1626). Его основным качеством было то, что Веблен называет «праздное любопытство», любознательность, не ищущая выгоды. В полном соответствии с этим Бэкон умер от простуды, подхваченной во время опытов по исследованию влияния заморозки на сохранность мяса. Опыты заключались в том, что Бэкон выходил во двор во время метели и набивал тушки цыплят снегом. Тушки в результате действительно остались сохранными, а вот Бэкон умер от пневмонии. После появления абстрактной теории Давида Рикардо было сделано несколько попыток «бэконизировать» экономическую теорию: в Англии критиком Рикардо был преподобный Ричард Джонс (1831 г.)
[38], а в Соединенных Штатах Джон Рэй (1834 г.)
[39]. Однако экономическая наука, осно ванная на опыте, опирается в основном на биологические метафоры, куда менее точные, чем метафоры из физики, и не дающие таких же четких ответов на злободневные вопросы. Теории, основанные на опыте, предлагают компромиссные решения. В теориях же, основанных на физических моделях, которые поощряют использование одной и той же экономической политики в любом контексте, компромиссных решений почти не бывает. Однако во многих ситуациях свободная торговля совершенно необходима для создания в стране богатства, а в других она, наоборот, приведет к обнищанию. Получается, что экономическая теория (см. эпиграф к этой главе) дает нам выбор между простыми, но не слишком релевантными объяснениями, и объяснениями более сложными, но и более релевантными.
Используя в качестве метафоры для понимания общества человеческое тело, удобно объяснять явления синергии, взаимозависимости и взаимодополняемости в экономической системе. В противовес метафорам из физики метафора тела передает идею, что люди — это одушевленные существа с творческим разумом, который также является немаловажным экономическим фактором. Основную движущую силу экономического общества людей Фридрих Ницше называет капиталом духа и воли: новые знания, предпринимательскую деятельность и организаторские способности в частной и общественной жизни. Недавно современная эволюционная экономическая теория попыталась вернуться к этим элементам и использовать их для формирования промышленной политики третьего мира. Возможно, со временем из этих попыток вырастет замена Хайлбронеровым философам от мира сего.
Впрочем, особой нужды ударяться в полемику нет, поскольку эти типы экономического мышления во многом сочетаются и дополняют друг друга. Оба подхода важны так же, по меткому выражению британского экономиста Альфреда Маршалла (1842–1924), как обе ноги, правая и левая, важны нам для того, чтобы ходить
[40]. Основанная на физике экономическая теория дает нам утешительную иллюзию упорядоченности окружающего хаоса, но важно понимать, что эта иллюзия создается за счет отречения от целого ряда качественных аспектов экономического мира. Тот, кто забывает, что основанные на физике модели являются не реальностью, но исключительно упрощенными моделями этой реальности, рискует наделать много ошибок. Пример такой ошибки — это метод, каким была введена глобализация, — шоковой терапией. Вместо того чтобы привести к выравниванию цен на производственные факторы, во многих странах она спровоцировала их поляризацию по отношению к остальному миру. Богатые страны, таким образом, продолжают богатеть, а многие бедные — беднеть. Поскольку модели, основанные на физике, не предусматривают такого исхода, потребуется много времени, прежде чем мировое сообщество попытается скорректировать это нежелательное развитие. Проблема в том, что популярные сегодня модели, основанные на физике, как правило, игнорируют именно те факторы, которые создают богатство; факторы, которые есть в богатых странах и отсутствуют в бедных, — несовершенную конкуренцию, инновации, синергию между разными экономическими секторами, экономию за счет роста производства и диверсификации продукции, а также существование таких видов экономической деятельности, которые делают эти факторы возможными. Впоследствии мы еще вернемся к ним.
Альтернативную экономическую науку, основанную на опыте, методологию, которую до сих пор использует Гарвардская школа бизнеса, мы будем в дальнейшем называть Другим каноном
[41]. Он объединяет экономические подходы и теории, которые исходят в своих рассуждениях об экономике из фактов и опыта. Начиная с конца 1400-х годов только экономической теории Другого канона, с ее убежденностью в том, что виды экономической деятельности качественно различаются как носители экономического роста, удавалось вытаскивать страны из бедности. Однако как только в них начинался экономический рост, они одна за другой переключались с биологической на физическую экономическую теорию, как это сделали Англия в конце XVIII и США в середине XX века. Чтобы понять, как работала экономическая политика этих успешных стран и почему они меняли одну теорию на другую, мы подробно рассмотрим Другой канон.
Экономическая наука, основанная на опыте, правила в мире на протяжении долгих веков. Сегодняшней абстрактной стандартной теории еще нет и 250 лет. Она произошла от учения физиократов, на котором недолго основывалась экономическая политика предреволюционной Франции. Адам Смит, считавшийся при жизни антифизиократом, использовал некоторые идеи физиократов в своих книгах, написанных в разгар индустриальной революции. Однако по-настоящему зацементировалась абстрактная модель только в «Принципах политической экономии и налогообложения» Давида Рикардо (1817 г.). Как мы еще увидим, история знает случаи, когда эти абстрактные принципы приводили к запустению, голоду и общественным проблемам, потому что были использованы в неподходящих условиях.
С появлением миропонимания холодной войны традиция Другого канона почти вымерла. Теория Рикардо безраздельно воцарилась в мире, безоговорочно принятая левыми и правыми политиками. На илл. 2 мы видим «генеалогическое древо» экономической теории из «Экономики» Пола Самуэльсона, учебника, на котором выросло не одно поколение экономистов. Как коммунизм, так и либерализм (как Иосиф Сталин, так и Милтон Фридмен) ведут начало от теории Рикардо. Поэтому холодная война была гражданским конфликтом между двумя ветвями Рикардовой экономической науки, разделявшими несколько общих убеждений. В частности, в зрелой форме обе ветви не признавали ни важности технологий и предпринимательства, ни роли государства. При коммунизме, например, государство должно было «раствориться». Чтобы достичь мифического Рикардова равновесия, коммунизм
[42] просто заменил рынок огромным калькулятором. Так же как социал-демократы первыми погибали в битвах коммунистов с либералами, традиция Другого канона оказалась почти истреблена в перестрелке между правым и левым флангами Рикардовой теории
[43].
