Приведенные выше пункты — это вольное изложение памятки, разработанной Всемирным Банком и МВФ во время конца истории в 1989 году. С тех пор, не осознавая того, экономисты каждый день видят перед собой эту памятку на работе, наглухо замурованные в своей убежденности относительно того, как устроен мир. Эта памятка — продукт явных и неявных предпосылок стандартной экономической науки. Она не дает экономистам замечать качественных различий, кроме соотношения капитала и труда на разных фирмах. Для того чтобы не подвергать риску эти принципы, Всемирный банк отказывал в работе экономистам, у которых был опыт работы в богатых странах, а также, как заметил Джозеф Стиглиц, отдавал предпочтение худшим выпускникам лучших университетов. Директор Всемирного банка Джеймс Вулфенсон написал стихотворение «Наша мечта — это мир, свободный от бедности», сегодня оно украшает холл главного офиса. Стихотворение написано красноречиво и наверняка из лучших побуждений, но даже из него очевидно, что инструментарий сотрудников г-на Вулфенсона лишен ключевых факторов для понимания неравномерного развития.
Расследование причин бедности продолжалось, несмотря на запрет упоминать причины неравномерного развития, которые считались основными в течение последних 500 лет. Посмотрим, как это расследование выбирало одну ложную версию за другой, постоянно отвлекая внимание общественности от истинной причины бедности. Итак, поскольку отступить от пунктов, перечисленных выше, было нельзя, Вашинтонский консенсус развивался по следующему пути, причем каждое новое открытие приветствовалось как окончательное решение проблемы бедности
[180]:
1) «приведите в порядок цены»;
2) «приведите в порядок право собственности»;
3) «приведите в порядок институты»;
4) «приведите в порядок управление»;
5) «приведите в порядок конкурентоспособность»;
6) «приведите в порядок инновации»;
7) «приведите в порядок предпринимательство»;
8) «приведите в порядок образование»;
9) «приведите в порядок климат»;
10) «приведите в порядок болезни».
Мне кажется, что эти рекомендации — следствие подсознательного стремления их авторов спасти стандартную экономическую науку и ее основные предпосылки. Их последовательное появление — образец того, что Роберт Уэйд из Лондонской школы экономики называет искусством сохранения парадигмы: все внимание направляется на исправление факторов за пределами стандартной экономической модели, а суть теории остается нетронутой
[181]. Хотя эти факторы очень важны, они не влияют на суть процесса развития, ведь самое главное — это «привести в порядок экономическую деятельность». Если в стандартную экономическую модель не включены факторы, о которых я твержу в этой книге (возрастающая и убывающая отдача, несовершенная конкуренция, синергические и структурные связи, а также разнообразные возможности для инноваций), то подобный список лишь отвлекает внимание от более значительных проблем. Набор упрощенных объяснений уводит нас от понимания развития как единого процесса и заставляет рассматривать его отдельные части. Наше внимание отвлекается от реальных проблем, и мы движемся в сторону мнимых решений; нас ведут по ложному следу.
По мере того как Всемирный банк и МВФ изобретают все новые отвлекающие маневры, правительства из самых лучших побуждений спешат финансировать все новые их проекты. В результате мы наблюдаем то, что Майкл Портер, экономист Гарвардской школы бизнеса, называет «решением проблем по одной»: экономика развития поочередно фокусируется на каком-либо одном факторе; ученый может выжить, только если занимается хитом сезона. Из-за того что модные течения финансируются по очереди, в экономическом подходе нет диверсификации.
1. «Приведите в порядок цены»
Как я уже упоминал, первый пункт Вашингтонского консенсуса, утвержденного в 1990 году, можно перефразировать как «Приведите в порядок цены». В мае того же года мой друг Сантьяго Рока стал главным советником по экономическим вопросам Альберто Фуджимори, кандидата в президенты Перу. Фуджимори гораздо больше, чем его оппонент Марио Варгас Льоса подчеркивал необходимость защитить бедняков от бушующей инфляции. В то время Сантьяго был автором единственной эконометрической модели перуанской экономики и мог продемонстрировать, как надвигающаяся традиционная политика сокрушит бедные слои населения. Я позвонил другу в Перу, чтобы поздравить его с новым заданием, и получил приглашение прилететь в Лиму, чтобы помочь разработать программу партии Фуджимори «Камбио 90»
[182].
В Восточной Европе политические партии появлялись, как грибы, и не имели определенной структуры. В Перу происходило то же самое: партии возникали без организационной структуры. Варгас Льоса пользовался поддержкой нескольких богачей, а «Камбио 90» была организацией бедняков. Главный офис «Камбио 90» располагался в кабинете офтальмолога, который, как и другие перуанские специалисты, отправился в Майами в поисках богатых пациентов. В офисе, расположенном на Авенида Арекипа, улице, ведущей из центра Лимы в пригород, не было электричества и водопровода, но был телефон. Команда экономистов набрасывала планы национального развития на бланках, оставленных добрым доктором.
Нехватку денег мы компенсировали энтузиазмом. Многие работали бесплатно; Сантьяго и я обратились за помощью к преподавателям из Корнельского университета, специалистам по Латинской Америке. Вечерами команда Фуджимори часто встречалась дома у Сантьяго, где (к ужасу его жены Терезы) опустошала холодильник и складывала оружие на Терезины до блеска отполированные столики; нельзя сказать, что подобное времяпрепровождение привычно для перуанских ученых. Когда в адрес Сантьяго и его семьи зазвучали угрозы, добровольцы организовали дежурство у его дома. Однажды в доме Сантьяго взорвалась бомба, помешав ему посетить конференцию Другого канона в Осло, но, к счастью, никто не пострадал.
В июле 1990 года, незадолго до инаугурации, назначенной на 28-е число, кандидат в президенты Перу Альберто Фуджимори отправился в Вашингтон. Обратно он вернулся другим человеком: общественные проблемы его не волновали. Мы в шутку спрашивали друг друга, каким пыткам американцы подвергли Фуджимори. Было вот что: Фуджимори пообещали, что если он откажется от государственного вмешательства в экономику сократит государственный сектор и приведет в порядок цены, то обо всем остальном позаботится рынок. Однако в случае Перу на пути рынка было два серьезных препятствия: инфляция и партизаны (герильяс). Фуджимори приказал избавиться от обоих препятствий, в итоге инфляция упала с уровня 7469 % в 1990-м до 6,5 % в 1997 году, а партизан в стране почти не стало. Как видно из илл. 12, к 1990 году деиндустриализация съела 50 % реальной зарплаты среднестатистического перуанца и в стране прослеживалась явная связь между растущей бедностью и высоким уровнем терроризма. Победа Фуджимори обошлась ему дорого, но зато теперь к обедневшему народу Перу должно было прийти богатство, которое вознаградило бы его за все лишения.
