Казалось, Элла действительно привязалась к этой костлявой особе, и я не знала, что чувствовать — обиду или облегчение — от того, что девочка так легко сменила фаворита. Возможно, Элла воспринимала сдержанные манеры Розалинды как глоток свежего воздуха после всех этих слащавых улыбочек, какими взрослые обычно приветствуют маленьких детей.
Элла вдруг принялась, жеманничая и хихикая, что-то нашептывать Розалинде, прикрывая рот рукой. Розалинда не отрывала от меня холодного оценивающего взгляда. Ощутив внезапный прилив раздражения, я повернулась к ним спиной.
В этот момент Элла заговорила громче.
— И Чарли поранила себе шею, но я ее поцеловала, и теперь ей гораздо лучше.
Я на секунду стиснула зубы, затем с усилием расслабила мышцы лица и обернулась.
— Это правда, Элла, — живо сказала я. — Теперь гораздо лучше.
— Правда? — переспросила Розалинда, и я заметила, как ее глаза что-то внимательно высматривают над высоким воротником моего свитера, но я, естественно, не собиралась ничего ей показывать.
К счастью, меня спас звонок — точнее, таймер духовки, который запищал, сообщая, что печенье готово и его можно вынимать. Как только Розалинда вытащила отлично подрумянившееся печенье странной формы и положила его остывать на решетку, появились Лукас с Симоной.
Они удалились в кабинет Лукаса, когда Розалинда предложила что-нибудь испечь, чтобы занять Эллу в отсутствие привычных ей игрушек. Только сейчас, когда они вышли, я осознала, как долго они находились там наедине.
— Ага, мы как раз вовремя, — улыбнулся Лукас и протянул руку, чтобы обнять жену за плечи.
Розалинда резко отступила в сторону, уклоняясь от объятий. За пару секунд он заметным усилием воли подавил обиду и напустил на себя какой-то слишком уж невинный вид. Симона выглядела смущенной и вроде бы даже возбужденной. Что, черт возьми, они затеяли?
— Ну и что вы затеяли? — спросила я вслух, пытаясь говорить мягко.
Симона хмуро посмотрела на меня, почти так же, как смотрела все утро Розалинда.
— Да так, старые времена вспоминали, — ответила она, чересчур усердно изображая непринужденность.
За спиной у жены Лукас послал Симоне короткую улыбку заговорщика. Симона заметила, что это от меня не укрылось и я намерена копнуть глубже. В ее глазах вспыхнул гнев. Я приподняла брови, но промолчала.
Элла заполнила неловкую паузу, требуя, чтобы полюбовались ее печеньем.
— Ничего себе, оно выглядит просто чудесно, — сказала Симона. — Ты постаралась на славу, детка. Неужели все сама сделала?
Элла задумалась, разрываясь между честностью и желанием приписать все заслуги себе.
— Ну, бабушка помогла, — наконец признала девочка с серьезным видом. — Немножко, — добавила она, чтобы у нас не создалось неверное представление о ее вкладе в процесс.
Бабушка.
Я услышала, как кто-то вздохнул, но не поняла, кто именно. Все взоры неожиданно устремились на Розалинду. Ее лицо замерло, и — всего лишь на секунду — мне показалось, что она сейчас не выдержит и заплачет. Но тотчас же уголок ее рта дернулся, задрожал и тихонько пополз вверх, рождая неуверенную улыбку.
Осторожно, почти робко, протянув руку, она погладила шелковистые кудряшки Эллы. Малышка просияла, в свою очередь одарив всех невероятно трогательной улыбкой, и мои плечи немного расслабились — а я и не подозревала, что они были напряжены.
Если вы защищаете ребенка, подумала я, всегда полезно, чтобы ближайшее окружение находилось на вашей стороне…
Должна признать, я надеялась, что мне удалось отвертеться от объяснений по поводу шрама на шее. Могла бы и догадаться, что Розалинда отвлеклась лишь ненадолго.
После обеда мы все забрались в «ренджровер» и отправились в город. Видимо, Симона выразила желание увидеть магазин военной амуниции, принадлежавший Лукасам. Честно говоря, мне и самой было любопытно на него посмотреть.
Мы расселись в роскошном джипе — Элла сзади между Симоной и Розалиндой, а я впереди рядом с Лукасом.
— Элла рассказала мне о своем даре исцеления, — сообщила Розалинда Симоне и изложила свой недавний разговор с девочкой. Заметив, как Лукас то и дело на меня косится, я неотрывно уставилась в лобовое стекло и притворилась глухой.
— М-м, ну да, — натянуто ответила Симона и нервно засмеялась. — Элла заметила, что у Чарли на шее небольшой шрам, и поэтому…
— Это было, когда противные дядьки меня испугали, — громко шепнула Элла Розалинде.
— Какие противные дядьки, детка? — нахмурилась Розалинда.
— Они пришли к нашему дому, стучали по окнам, кричали и фотографировали, — важно доложила Элла.
— Это тогда ты порезала себе шею, Чарли? — поинтересовалась Розалинда, зайдя с другого конца, — я уверена, сознательно.
— Нет, — сказала я, повернувшись на сиденье, чтобы взглянуть ей в глаза. — Шрам старый, ему уже несколько лет. Просто в тот момент Элла впервые его увидела.
— Но…
— Как насчет молочного коктейля? — быстро перебила ее Симона. — Хочешь, Элла?
Элла уверенно кивнула, ослепительно улыбнувшись матери, и все шрамы и папарацци были тотчас же забыты.
— Хорошо, детка. А какой коктейль ты хочешь?
Элла искоса бросила на нее хитрый взгляд.
— С лишней!
В конце концов, в отсутствие такой экзотики, Эллу устроил клубничный коктейль в кафе «Френдлис» на главной улице. Напиток принесли в огромном стакане. Я уже представляла, как Эллу стошнит, но Симона помогла ей справляться с коктейлем, и еще добрую половину мы унесли с собой. Я заметила, как Розалинда смотрит на закрытый пластиковый стакан, беспокоясь за идеально чистую обивку салона.
Лукас устроил нам экскурсию по городу, который оказался гораздо больше, чем я предполагала, когда мы проезжали по нему накануне. В итоге мы остановились у магазина амуниции в Интервейле, около пяти миль к западу от Норт-Конвея по трассе 302. Впрочем, местами было трудно понять, где заканчивается один город и начинается другой. Вдоль всей дороги велось строительство новых домов. Думаю, больше всего меня удивило расстояние между ними — никакой тебе уютной скученности и тесноты. У каждого офисного здания имелась собственная огромная парковка с сугробами по краям. По дороге нам встретилось полдюжины снегоочистителей, и Лукас объяснил, что по ночам жителям не разрешается парковаться на улицах, чтобы не мешать расчистке.
Магазин амуниции располагался в длинном блочном здании. К фасаду была пристроена деревянная крытая веранда с перилами, к которым можно было привязать лошадь. Военный джип времен Второй мировой войны торчал на покрытой снегом односкатной крыше под лихим углом — на случай, если вы пропустили указатели. У двойных входных дверей стояла пепельница, сделанная из пустого артиллерийского снаряда, а также манекен в форме десантника Второй мировой.
