АРКАДИЙ КОШКО И «ЧЕРНАЯ КОШКА В ТЕМНОЙ КОМНАТЕ»
Город день ото дня наполнялся самыми невероятными слухами. От государя императора на имя казанского губернатора (тайного советника Петра Алексеевича Полторацкого) якобы была получена телеграмма, в которой предписывалось во что бы то ни стало разыскать как виновных, так и все похищенное из монастыря, с предупреждением, что если не будут обнаружены преступники и похищенное, то чины полиции будут уволены от занимаемых должностей. В Казань мчится легендарный детектив того времени Аркадий Кошко (помните, в сериале «Короли российского сыска» его роль исполнил Армен Джигарханян?).
Аркадий Францевич Кошко – «русский Шерлок Холмс»
Среди церковнослужителей и монахинь распространилось мнение, что похищение было осуществлено при содействии уволенного из монастыря бывшего дьякона Григория Рождественского и монастырского караульщика Федора Захарова, которому обещано было преступниками 100 рублей; другие же утверждали, что это дело рук секты поморцев. Многие считали, что настоятельница обители монахиня Маргарита нерадиво относится к своим обязанностям, что монастырь плохо охраняется.
В томах следственного дела и поныне желтеют грозные телеграммы на имя казанского губернатора от премьер-министра Столыпина, министра внутренних дел, великой княгини Елизаветы Федоровны. В Казань согнали лучших сыщиков России, стянули огромные силы полиции и жандармерии.
Напряженность первых дней усугубило анонимное письмо с угрозами по отношению к святой обители и архиепископу Димитрию, которое получил по городской почте настоятель Благовещенского собора Богородицкого монастыря протоиерей Братолюбов:
«Уведомляю Васъ батюшка что въ самомъ непродолжительномъ времени вашъ монастырь будетъ взорванъ мины ужи заложины а такъ как-бы не пострадали люди то позаботтисъ да и сами поберегитисъ. Монашекъ же стоить пустить на воздухъ. Ни што и ни кто не спасеть потому што проводники къ минамъ заложены акуратна. Хорошо будить если во время взрыва попадетъ архиерей Димитрий; но обь этомъ мы позаботимся и угостимъ его на славу. Дело устроить возложена на насъ троих, т. е. № 17, 23 и 28-й».
В ответ на это Казанское жандармское управление усилило контроль за местными социалистами-революционерами. Взрыва не последовало. Возможно, это была лишь шутка подгулявшей гимназической или студенческой молодежи (что вряд ли, учитывая полную безграмотность письма). А, может, и реальная угроза, ведь развитие революционных идей в среде молодежи города в то время шло стремительно.
В столь нервозной обстановке требовались энергичные и быстрые меры по розыску преступников. К чести полиции, она достаточно быстро, уже к 3 июля, вышла на след грабителей. Полицейская хроника тех дней подробно описывает все детали.
При осмотре примыкающего к монастырю сада в кустах акации были найдены «два кусочка шелковой ленты, десять жемчужин и металлический брелок», признанные священником Нефедьевым и монахиней Варварой, которая длительное время заведовала золотошвейной мастерской монастыря, за предметы, снятые с похищенной иконы Божией Матери.
Допрошенный на следствии (пока еще в качестве свидетеля) монастырский сторож Федор Захаров утверждал, что в час ночи на Петров день (29 июня по старому стилю) он пошел с монастырского двора в сторожку, но, подходя к колокольне, услышал шорохи у двери собора. Едва он успел вскрикнуть, как был окружен вооруженными револьвером и ножами мужчинами. Преступники столкнули его в подвал и закрыли дверь. Спустя некоторое время через отдушину сторож увидел проходившую к игуменскому корпусу послушницу Татьяну и только тогда решился закричать.
В полиции о Захарове получили отзыв как о «пустом человеке» и пьянице. Даже из монастыря как-то раз его выгнали за «употребление», но затем вновь взяли. Из жалости, мол. Что тут поделаешь, беспомощный старик, 69 лет! Поручить охрану такому человеку было очевидной беспечностью. А при тогдашних событиях – необъяснимой: ведь, как уже говорилось, в соборе Богородицкого монастыря, помимо Казанской, «гостила» Смоленская икона Божией Матери! Полицмейстер П.Панфилов просил настоятельницу усилить охрану. Однако своих подчиненных не выделил… Обеспокоенный какими-то неясными слухами, местный околоточный пойдет потом к монахине Маргарите с еще одним предупреждением, но его к ней даже не пустят – мол, чином не вышел. Впрочем, «меры» в монастыре все же приняли: определили еще одного охранника – помощника кучера! Когда произойдет святотатство, он даже не встанет с постели, сославшись впоследствии на «внезапную лихорадку».
Воспользоваться караульным колоколом, что был в шаге от него, сторож Захаров то ли не успел, то ли не сообразил. Когда его вытащили из подвала и он увидел, что произошло, то выдохнул: «Если бы знал, лучше бы помер». Наверное, искренне вырвалось… «Не был ли подкуплен?» – задавали себе вопрос следователи, и многое говорило о том, что мог быть и подкуплен. Хотя… Главного своего замысла преступники ему могли и не открыть, сказав, что придут только за свечными деньгами – упомянутыми тремя сотнями рублей.
В общем, первоначальные розыски не дали четких указаний на лиц, свершивших святотатство. Но 2 июля смотритель Александровского ремесленного училища Владимир Вольман помаялся-помаялся душой… Да и пошел в полицию сам. Заявил: 22 июня золотых дел мастер Николай Максимов заказал в мастерской Александровского училища усиленные щипцы – «разжим для растяжения» – и забрал их 25 июня. Вольман предположил, что этими щипцами можно было взломать замки при совершении кражи из монастыря. А для растяжки золотых колец (так, мол, Максимов объяснил свой заказ) щипцы эти вовсе непригодны…В тот же день ювелира Максимова доставили в полицию. Поначалу он отрицал факт заказа щипцов, но, уличенный Вольманом и его помощником Андреевым, сознался. Сказал, что сделал это по поручению своего давнего клиента Федора Чайкина, который пригрозил Максимову смертью, если он его выдаст. (Как выяснится, Чайкин действительно был постоянным «клиентом» ювелира: приносил ему для сбыта ворованные ценности).
В ночь с 3 на 4 июля в квартире, которую снимал Чайкин, казанским полицмейстером П.Панфиловым был произведен обыск. Но ничего из похищенного не нашли. Сам же Чайкин за несколько часов до обыска вместе с сожительницей Прасковьей Кучеровой покинул город, уплыв вверх по Волге на пароходе «Ниагара» в сторону Нижнего Новгорода, где вскоре они и были арестованы. На первом своем допросе Чайкин вел себя грубо и вызывающе. На вопрос о личности ответил: «Не знаю, фамилий у меня много – всех не припомню». На вопрос, какой придерживается веры, бросил презрительно: «Какой хотите». Много рассказывал о совершенных им ранее преступлениях, явно бравируя ими.
Пароход «Ниагара» – один из флагманов Волжского речного пароходства начала ХХ века.
В то же время сыщики выяснили, что ювелир Максимов второго июля занимался продажей жемчуга, очень похожего на украденный с ризы. Это заставило произвести повторный, более тщательный (аж четырехдневный!) обыск в квартире подозреваемого Чайкина. В результате упорных, долгих поисков «удалось обнаружить спрятанные на кухне, на поду русской печи и в других местах 205 зерен жемчуга, 26 обломков серебряных украшений с каменьями, 72 золотых и 63 серебряных обрезков от ризы, пластинку с надписью «Спас Нерукотворный» (в народе икону именовали Спас Неукротимый – Авт.). При осмотре преддиванного стола, стоявшего в зале, было замечено отверстие, выдолбленное в одной из его ножек, где оказалось 6 ниток жемчуга, 246 жемчужин, 439 разноцветных камней, несколько серебряных гаек и обломков украшений и проволока; в чулане заднего крыльца квартиры найдены еще 3 жемчужины и серебряная проволока, в железной печи – 17 петель, 4 обгорелые жемчужины, кусочки слюды, 2 гвоздика, загрунтовка с позолотой и обгорелые доски…» Нашли далеко не все. Спрашивали у Чайкина: «Где недостающее?» – «Ищите, – отвечал святотатец. – А может, я еще и сам найду. Не все же мне быть на каторге».
