– А вы знали, милорд, – продолжала Мейгри тихим, рассеянным голосом, – когда я узнала, что вы собираетесь прилететь за мной на Оха-Ло, когда я узнала, что наша связь разумов восстановилась, я хотела убить себя. Вы знали об этом?
– Да, – ответил он.
– Дух моего брата явился ко мне и уговорил меня остаться. Жить ради Дайена. И я осталась жить. Но не Дайен был тому причиной. Я видела посредством вашего разума, связанного с моим, флот кораблей, богатство планет, власть. Поэтому я осталась жить! – Мейгри взглянула на окровавленную цепочку. – А вы угрожаете мне вечным проклятием!
Она умолкла. Командующий ничего не сказал. Что можно сказать? Разве что согласиться с тем, что это правда. В тишине проходили минуты. Время отсчитывалось каждым вдохом, каждым ударом сердца, который мог стать последним. Он смог представить картину взрыва – белое пламя, вырывающееся из кристалла. У него останется лишь доля секунды, чтобы отреагировать, одно ужасное мгновение неподконтрольного страха. Потом тело его исчезнет, не оставив ни следа...
– На мгновение, – сказала Мейгри, – мы загоримся ярко, как звезды.
Она резко подняла голову, огляделась, словно услышала какой-то шум. Сагану почему-то показалось, что она чего-то... или кого-то ждет. Потом ему показалось, что и он тоже услышал какой-то шум. Он повернулся, посмотрел в жилой отсек, напряг слух.
Ничего. Лишь биение его собственной жизни в его теле. А кроме того – слабое жужжание.
– Возможно, я не отсылал мальчика, миледи, – рискнул Саган, поскольку время уходило.
– Отослали, милорд, я знаю. Не надо лгать. Я вижу ваши мысли.
– Но теперь он останется один, Мейгри. И некому будет давать ему советы.
– Тем лучше для него. Тем лучше. Без нашего влияния капля дегтя в его крови потеряет силу, растворится. Возможно, он сможет перебороть это...
– Каким образом? – раздался холодный юный голос, горький и гневный. Звук шагов раздался над ними. – Как теперь я это смогу? После того, что вы со мной сделали?
Сверху на трапе, спускающемся в кабину, появился Дайен. Огненное облако обрамляло бледное решительное лицо с темным кровоподтеком на щеке и распухшей губой.
Саган повернулся к Мейгри и увидел, что она расслабилась, пальцы у нее перестали шевелиться. Серебряная цепочка скользнула на пол.
– Вам надо бы улететь, Дайен, – тихо посоветовала Мейгри, не глядя на него. – Вы могли бы скрыться.
– Я улечу, – откликнулся Дайен, – когда сделаю то, для чего появился. Милорд, я знаю, как остановить бомбу.
– Неужели? И как же?
Командующий не сводил взгляда с Мейгри. Он вдруг все понял.
– Да, – ответил Дайен на его невысказанный вопрос. – Она мне сказала. Она сказала мне, что она сделала, как сказала и вам. Только мне она сказала, как остановить бомбу.
На бледном лице Мейгри появилась печальная улыбка. Она покачала головой, ни на кого не глядя.
– Скажите мне код, – потребовал Командующий. Он поднялся с места и поднес руку к клавишам на хрустальной бомбе.
– Скажу, милорд. Но сначала я хочу получить кое-что взамен.
– Глупец! – взорвался Саган. – Я не знаю, сколько времени осталось...
– Немного, мы все уже опоздали, – пробормотала Мейгри, показав на цифровое табло на консоли. – «Т» минус одна минута. Отсчет идет.
– Я скажу вам, как остановить бомбу, – продолжал Дайен, не обращая внимания на ее слова, – в обмен на... на бомбу.
Саган уставился на него.
– Чего... чего вы хотите?
Он старался удержаться от нелепого желания дико расхохотаться.
– Вы слышали меня, милорд. Мне нужна бомба. Дайте мне честное слово. Поклянитесь именем вашего Бога, что отдадите мне бомбу, а я скажу вам кодовые слова, необходимые для ее отключения. Если нет... – Дайен пожал плечами.
– «Т» минус сорок секунд, – сказала Мейгри. – Отсчет идет.
– Думаете, я поверю, что у вас действительно хватит духу стоять здесь и ждать смерти? – усмехнулся Саган.
– Испытайте меня, – твердо ответил Дайен, оставаясь неподвижно стоять.
Глаза у Сагана сузились, темные брови сдвинулись. Он пытался отыскать в юноше слабину, трещину. Командующий испытывал напряжение: холодный пот стекал по шее под панцирь. Дайен же был холоден и безупречен, как хрусталь, из которого была сделана бомба.
– Что ж, – сказала Мейгри почти про себя, – похоже, наш малыш подрос. «Т» минус...
– Вы получите эту проклятую бомбу! Клянусь Богом всемогущим! – сквозь зубы процедил Саган. – А теперь скажите код!
Его рука нависла над клавишами.
– «Т» минус пятнадцать секунд...
– Название стихотворения. «Второе пришествие».
– Так ты не изменила код! – пробормотал Саган, не глядя на Мейгри.
Он набирал слова как можно быстрее, не теряя осторожности.
– Нет, не изменила, – ответила она, подняв голову и посмотрев на Дайена. – Эти слова показались мне... подходящими.
Лучи, протянувшиеся от компьютера к бомбе, мигали и гасли один за другим. Жужжание прекратилось.
– Отсчет закончен, – сказала Мейгри, тихонько вздохнув.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
И тот, кто в любом возрасте, будь то дитя, юноша или взрослый мужчина, с честью и победоносно выйдет из испытаний, должен быть назначен правителем и стражем государства.
Платон. Республика.
Дайен сделал глубокий вдох. Колени у него вдруг ослабли. Чуть не упав, он ухватился за поручень трапа, чтобы удержаться. Но он постарался не показать свою слабость или свой истинный страх. Лишь несколько мгновений прошло, прежде чем он решил, что может говорить своим обычным голосом.
Командующий устало откинулся на консоль. Нахмурившись, он вопросительно смотрел на Мейгри. Она одна казалась неподвижной.
– Вот мы где! – вдруг раздался бодрый голос Икс-Джея. – Снова вместе. Одна большая дружная семья. Все собрались на праздник. Теперь я кое-что скажу. Хочу, чтобы вы знали...
Командующий вдруг прислушался к голосу по рации.
– Спарафучиле? Я тебя не слышу! Связь прерывается. Минуту. Компьютер, удержи сигнал. Усиль его.
– Слушаюсь, милорд, – ответил Икс-Джей, слегка раздраженный тем, что его перебили.
Из динамика компьютера послышался голос ублюдка.
– Он ушел, Саган-лорд!
Мейгри быстро взглянула на Сагана; их глаза ветретились. Дайен остался стоять над ними, в жилом отсеке «Ятагана». Он видел их разговор, как обмениваются они мыслями Он понимал, что остался один, в стороне от мира, которым они владели вдвоем. На мгновение он снова испытал ревность и злость, но потом перевел взгляд на хрустальную бомбу. Перестав крепко цепляться за поручень, он выпрямился во весь рост, решив, что к одиночеству ему следует привыкать.
