– Кур, – гордо ответил доцент. – Отныне я – не Петел, а Кур. Петел, признаю, было ошибкой… Но ошибкой, которая стала вехой на пути к истине!
– Я этого не опубликую, – категорически заявил Конь-Кур.
– Почему? Почему? – одновременно вскукарекнули Кур и Алектор.
– Почему, почему… Выносите все это на рассмотрение «Куриных мозгов»…
– Куровых, куровых мозгов! – вклинился новоявленный Кур.
– Пусть куровых, согласен, – тряхнул перьевой гривой Конь-Кур. – Ставьте на голосование. Я обещаю вас поддержать.
– А почему бы сначала не дать большую, аргументированную статью в газете «Курям»? – с надеждой простонал Кука-Чика-Петел-Кур.
– Закон понимать надо, – многозначительно поднял вверх кончик правого крыла редактор и тренер. – Находясь в стенах «Ума палаты», я, как полноправный окольцовец, ни за какие свои слова юридической ответственности не несу. Я несу… несу, что хочу, что в башку мне брякнет, то и кудахчу. И никакой ОП с Брамой во главе мне не страшен. Но как редактор газеты я отвечаю за все, что в ней напечатано. Ну что, сообразили вы наконец своими куровыми мозгами?
– Нет, – честно признались оба ученых.
– Это потому, что вас жареный петух еще в гузно не клевал, – снисходительно хмыкнул Конь-Кур. – У нас кто сейчас формально занимает председательский пост в президиуме «Ума палаты»? А?
– Курица! – возмущенно возопили профессор и доцент. – Клуша Глаша! Глаша-клуша! Карлица! Долой!
– Согласен, долой – так долой. Но пока что… Пока что у нее хватит немощи, чтобы приказать Браме зашвырнуть меня в курную избу за такую публикацию. Это же призыв к курьему переполоху! К нарушению Общественного Покоя! И одним световым днем на воде и соломе я не отделаюсь, не-ет!
Конь-Кур выставил вперед свои растопыренные пальцы ног.
– Вот! Вот сколько световых дней в затворе мне присудят!
– Раз, два, три… Восемь! – подсчитал Алектор.
– А если и шпоры считать, то все десять, – заключил Конь-Кур, опуская ноги на травку.
Ученые призадумались.
– Ну, уж коль скоро мы заговорили об экстренном заседании «Куриных…» – начал было Алектор.
– Не куриных, а «Куровых мозгов», – поправил его доцент. – Привыкайте, профессор, с вас пока еще многие берут пример!
– Хорошо, хорошо, я ведь лингвист не хуже вашего, – пробрюзжал Алектор. – Я продолжаю, господа. Так вот. Коли уж на заседании речь зайдет о смене председателя, то кого же мы выдвинем?
– Ну уж всяко – кура-мужика, а не курицу, – быстро нашелся доцент. – А раз уж открытие принадлежит мне, и раз уж я – первый Кур с большой буквы на всей этой деревне, то…
– Ясно, вы метите в председатели президиума, – иронично посмотрел на него Конь-Кур. – Быстро же вы забыли, что в моем имени вторая его часть – «Кур», тоже пишется с большой буквы!
Алектор угрожающе медленно поднялся с тренерского насеста:
– Вы так петушитесь, так лихо делите власть, как будто бы меня уже и нет среди вас! Да без поддержки такого старейшины, такого…
– …дряхлого, жесткого и тощего, – усмехнулся доцент.
– Короче, советую не настраивать меня и моих сторонников против своих кандида кур!
– Договоримся, профессор, – вяло процедил Конь-Кур. – Вы ведь вроде были не прочь занять пост Кукаректора университета? Наш Премудрый Плимутрок, по-моему, уже впал в стадию Перемудрённого…
Глава десятая
В которой раскрывается истинная натура Конь-Кура
Как только визитеры откланялись, Конь-Кур крепко призадумался.
Жизненная стратегия с этого момента, похоже, подлежала пересмотру.
Он посмотрел туда, где неподалеку от ристалища были свалены яшики с твердым, как камень, гудроном. И ни дождь, ни снег ничего не могли с ним поделать – ни малейшего вреда. Разве что в очень уж жаркую погоду, в самое пекло, гудрон слегка размякал.
Конь-Кура давно интересовал вопрос:
– Как это бройлерам удалось сделать из такой, с позволения сказать, ни на что не пригодной дряни, такую замечательную вещь, как аэростат, который они ошибочно называют дирижаблем? Ну, предположим, можно гудрон расплавить, а дальше-то что?
Но однажды Конь-Кур засмотрелся с непривычным для него умилением на своего куренка, пускавшего мыльные пузыри при помощи соломинки. «Вот оно! – доперло до Конь-Кура. – Вот именно таким образом бройлеры надули свой громадный гудронный пузырь!»
Конь-Кур, сам не ведая, почему, не стал расписывать это свое открытие на страницах газеты «Курям». Попридержал до времени… А когда воинство Великого Хоря десантировалось на берег Кур-Щавеля, остроглазый Конь-Кур приметил одну важную техническую особенность их бревенчатых сбивней. Все они в задней своей части были снабжены широкими, погруженными в воду лопатами. И, поворачивая эти лопаты, бобры меняли курс, которым следовал неуклюжий на вид сбивень.
«У кур – свой курс», – то ли к месту, то ли совсем даже не к месту припомнилась Конь-Куру еще одна, предлагаемая кем-то когда-то, так называемая общепородная идея. Которая, конечно же, не была утверждена «Куриными мозгами» – видимо, умом эту идею было не понять…
Итак, есть взлетная площадка – зеленая лужайка, ристалище, принадлежавшее Конь-Куру. Есть немереное количество твердого гудрона, который можно расплавить, надуть пузырь и заполнить его дымом или паром.
И еще есть замечательный плотник, русый петушок Пет-Русь, который, не вдаваясь в суть, может шутя изготовить хвостовую лопату для аэростата. И лопата эта будет загребать не воду, а потоки воздуха. Тогда аэростат и станет дирижаблем, управляемым гудронным баллоном! Его на надо будет держать на привязи, он полетит, куда захочет аэронавт – в данном случае, конечно же, Конь-Кур.
Построив пять, шесть, дюжину таких дирижаблей, можно навязать свою волю не только родимому Кур-Щавелю, но и захребетной Империи Бройлеров! А там – и заморскому Княжеству Великого Хоря.
Но сегодня, выслушав профессора Алектора и доцента Петела (или как его теперь величать – доцента Кура?), редактор газеты «Курям» осознал, что торопиться не надо. Стать главой «Ума палаты» можно вполне законным, тихим образом, а потом строить дирижабли не на свои кровные, а за счет бюджета.
Для достижения этих целей предстояло сделать несколько упреждающих шагов.
Конь-Кур вернулся в избу-редакцию, проверил тщательно, уж не спрятался ли здесь кто-то из графоманов, вечно подкарауливающих издателя «Курям» в самых неожиданных местах…
И подошел к сейфу, откуда извлек что-то вроде пастушеского горна на длинном, уходящем в стену проводе. Несколько раз дунул в раструб горна, прокашлялся.
– Да, слушаю! Это вы, Конь-Кур? – хрипло донеслось из горна карканье мистера Гро, начальника внутренней охраны и внешней разведки Империи Гройлеров.
