Ни звука. Она увидела следы сапог на тропе. Их быстро заметало снегом.
– Эйс! – крикнула Оливия, двигаясь по следам. Она свистнула, потом снова позвала: – Эйс! Где ты, мальчик?
Она не спускала глаз со следов, уходя все дальше по сужающейся, извилистой тропе между поросших мхом деревьев. Почва здесь была болотистой. Через ручей перебрался бобер. Вокруг было много поваленных деревьев.
– Сюда! – вдруг услышала она голос Алгора. – Он здесь!
Оливия остановилась, прислушалась, пытаясь понять, откуда доносится голос. Ее окутывали туман и снег. Спирит негромко фыркнула, нетерпеливо переступила с ноги на ногу.
– Сюда! – снова долетел до нее голос. – Я нашел пса! Он здесь! Под насыпью. Не шевелится.
Паника, худший вид страха, охватила Оливию. Она пустила лошадь рысью, наклоняя голову, чтобы не задеть поникшие под снегом ветки. Тропа стала чуть шире, и Оливия заставила кобылу бежать быстрее, слишком быстро для такой погоды. Но Оливию приводила в отчаяние мысль о том, что она потеряет Эйса. Что-то ударило ее, словно стрела арбалета.
Прямо поперек шеи.
Веревка.
Оливия задохнулась и свалилась с лошади.
Она приземлилась на спину. Удар был настолько сильным, что Оливия не могла ни вздохнуть, ни шевельнуться. От боли из глаз посыпались искры, подступила темнота. Спирит умчалась прочь.
Лишь через несколько секунд Оливия смогла втянуть в себя воздух. Ребра, по ощущениям, были сломаны.
Пытаясь понять, что произошло, она попыталась перекинуть руку через туловище и перекатиться на бок. Ей удалось лечь на живот, потом встать на четвереньки. Перепуганная Спирит ускакала. Вокруг было тихо.
Оливия встала на одно колено и потянулась к ветке, чтобы, ухватившись за нее, подняться, но что-то с силой ударило ее сбоку по голове, и она почувствовала, как отрывается ухо. Удар отозвался в носу, в мозгу, к горлу подступила желчь. Оливия едва не потеряла сознание. По шее потекло что-то горячее. Боль была ослепляющей. Оливия ошеломленно дотронулась рукой до уха. Оно было частично оторвано. От слабости у нее подогнулись колени. Оливия упала вперед, ошарашенно глядя на кровь, окрасившую снег в ярко-красный цвет. Она выбросила руку вперед, пытаясь ползти, двигаться вперед.
Но кто-то вцепился ей в волосы и рывком поставил на колени. Оливия вскрикнула от боли, волосы рвали с корнем. Еще один удар, на этот раз в лицо, кто-то разбил ей нос. Оливия поперхнулась, выплюнула комок крови и слюны. Нападавший опрокинул ее на спину.
Над Оливией нависла расплывчатая тень.
Он.
Алгор.
Оливия потянулась к нему, пытаясь одними губами позвать на помощь.
Но он нагнулся и крепко зажал ей рот рукой в перчатке. Оливия захлебнулась, кровь стекала из носа в горло. Оливия замотала головой, забила руками, чтобы получить возможность дышать. Алгор нагнулся к ней ниже. Совсем низко. Оливия застыла. Его дыхание обжигало ее лицо. Она заглянула ему в глаза, прямо в глаза. Они больше не были голубыми. Это были светло-желтые глаза кугуара. Глаза охотника. Хищника.
– Ты скучала по мне, Сара? – прошептал он ей в окровавленное ухо, прежде чем поднять руку и снова ударить по голове. Наступила чернота.
* * *
Коул въехал на ранчо через деревянную арку с побелевшими от времени рогами лося. Густой снег не позволял увидеть большой дом. Еще двадцать минут, и дороги станут непроходимыми для обычных автомобилей.
Когда он подъезжал к дому, из тумана выскочила лошадь и рванулась через дорогу. Коул нажал на тормоз, сердце забилось чаще. Он быстро опустил стекло. Лошадь Оливии? Оседланная, но без всадника. Кобыла галопом поднялась на холм и исчезла за пеленой снега и тумана на хребте.
Коул нажал на акселератор и поехал к большому дому. Через заросли ольхи он увидел грузовичок Оливии, припаркованный около тропы. Голубой брезент прикрывал кузов. Коул опять затормозил, распахнул дверцу, побежал к ее машине и откинул угол брезента. В кузове были сложены сумки.
Оливия собралась уезжать.
А что случилось с лошадью?
Коул добежал до домика Оливии. Дверь была не заперта, дом пуст.
В шкафах тоже пустота.
Он развернулся, увидел записку под горшком с кактусом и схватил ее.
«…Спасибо тебе за все. Спасибо за то, что показал мне, что во мне всего в меру. Ты вернул мне часть самой себя, и я возьму это с собой туда, куда еду сейчас. От всего сердца я желаю тебе успеха с Броукен-Бар. Приглядывай за ранчо вместо меня…»
Коул выругался. Оливия все-таки уезжала. Но грузовик все еще стоял тут, ее перепуганная лошадь скакала без всадника. Что-то случилось.
Коул бегом вернулся к «Доджу», проехал по засыпанной снегом траве и нажал на тормоз у парадного входа в большой дом. «Додж» занесло. Коул распахнул дверцу, перескакивая через две ступеньки, взбежал на крыльцо и попытался открыть дверь.
Заперто.
Коул заглянул в окна.
Внутри темно.
Он громко забарабанил в дверь кулаком.
– Эй! Откройте! Это Коул!
Тишина. Сухая трава из венка урожая на крыльце шелестела и похрустывала на ветру за его спиной.
Он забарабанил снова, настойчивее, громче. Его охватил новый страх, превратившийся в панику. Жив ли отец?
– Это я, Коул! Откройте!
Его остановил звук отодвигаемой задвижки. Дверь распахнулась. Коул опустил глаза. Через приоткрытую щель на него снизу вверх смотрела темноволосая дочка Бертона. Она выглядела… странно.
– Тори? А… Майрон в порядке? Кто в доме? – Коул распахнул дверь, прошел мимо Тори и начал подниматься по лестнице. – Папа!
– Сюда, сын. Я в библиотеке.
Тори побежала по лестнице следом за Коулом.
– Я только что видел лошадь Оливии! Где она? – Он замер на месте, когда увидел выражение отцовского лица. – Где Оливия?
– Она поехала верхом, чтобы найти Эйса. К болоту, в котором живут выдры.
– Что?
– Эйс упал с откоса в овраг, – объяснила Тори. – Мужчина из кемпинга видел, как он туда побежал, и пришел сказать нам. Он помогает Оливии искать собаку.
Коул опустился на корточки, схватил ее за плечи. Куртка у нее промокла, волосы тоже были мокрыми.
– Какой мужчина?
– Алгор, – ответила Тори. – Тот, с женой.
Паника обрушилась на него, словно томагавк. От адреналина закипела кровь.
* * *
Оливия пришла в себя, закашлялась, выплевывая кровь и слюну. Все это растеклось, липкое и густое, под ее лицом, которое прижималось к чему-то мягкому. Матрас. Тело ее покачивалось. То приходя в себя, то снова теряя сознание, она поняла, что лежит в движущемся автофургоне. Руки связаны за спиной, ноги стянуты в лодыжках. Голова раскалывалась от боли. Матрас под щекой был горячим и мокрым от крови.
