Для этого и нужен был Йонас Лид. Британская разведка была уже хорошо осведомлена о том ценном опыте, который он накопил в России; «было известно, что он в хороших отношениях с режимом большевиков и поэтому, возможно, имеет хорошие шансы поладить с Советами». Директор Компании Гудзонова залива Чарльз Сэйл считал, что подобная экспедиция «будет очень рискованной и дорогой», но что «мистер Лид, который сейчас ненадолго приехал в Лондон [имеется в виду его визит в марте 1918 года. – Авт.]… выразил готовность вести такие дела в сотрудничестве с Компанией Гудзонова залива»34.
И только на этом этапе впервые появляется связь с делом Романовых, о которой было столько разговоров и спекуляций.
Как он вспоминал в мемуарах, изданных в 1943 году, во время этих бесед с британскими официальными лицами его «воображением завладела еще одна идея», которую, возможно, удастся осуществить в процессе этой экспедиции – идея «освободить царя и его семью из Сибири»35. Экспедиция по Карскому морю и рекам Сибири будет включать в себя как подход судов к Тобольску, так и плавание от него – так почему бы не попытаться воспользоваться этой ситуацией, чтобы помочь запертой в нем императорской семье?
Для опытного навигатора, такого, как Лид, лучшим путем вывоза царской семьи из России было бы плавание на его речном пароходе, базирующемся в Находке в устье Оби и также обслуживающем Тобольск. «Должно быть сочувствующие царю имеют достаточно сил, чтобы организовать побег царя и его семьи по рекам до Арктики и затем в Западную Европу», – рассуждал он. Их задачей и первой фазой операции будет освободить царскую семью из их заточения в Тобольске. И действительно, возможность побега по реке рассматривалась Евреиновым минувшей осенью, и Марков Второй тоже впоследствии утверждал, что у него был шкипер, готовый провести находящуюся недалеко от Тобольска шхуну «Святая Мария» по Оби, в которую впадает Иртыш (хотя неизвестно, был ли его план как-то связан с планом Евреинова). Но на самом деле нужен был бы очень опытный навигатор, такой, как сам Лид, чтобы осуществить весь побег царской семьи из Тобольска вниз по Иртышу до устья Оби и дальше в Карское море36.
Почти через две недели после его прибытия в Лондон и после того, как он был подвергнут тщательной проверке всем этим множеством высших чиновников и обсудил с ними свою идею освобождения Романовых, Лида пригласили на еще одну встречу. 20 марта он встретился с сэром Френсисом Баркером, директором знаменитой машиностроительной и оружейной фирмы «Виккерс», которая во время войны «заработала на императорской России миллионы». «Виккерс», сказал Лид, могла предоставить последнее звено в его плане – «быстроходный моторный катер», чтобы вывезти Романовых из Карского моря и, по-видимому, дальше, до конспиративного дома, их тайного пристанища в Мурманске37.
Такая эвакуация царской семьи по северному маршруту была осуществима только после того, как растает лед, то есть самое раннее в конце июня 1918 года, что, разумеется, совпадало со временем проведения экспедиции через Карское море, запланированной на июль. Сэр Френсис Баркер, как вспоминал Лид, счел его замысел «осуществимым», хотя и «дерзким и, разумеется, весьма романтичным», но исключил любое официальное участие в нем со стороны «Викерс». Кроме того, как и всегда, возникла проблема получения финансовой поддержки, хотя один из норвежских друзей Лида по фамилии Хаген
[32] предложил ему 500 фунтов стерлингов на реализацию его плана. «Виккерс», как сказал Лиду Баркер, «не желает, чтобы имя компании было как-либо связано с этой авантюрой». Вместо этого он связал норвежца с кузеном царя, великим князем Михаилом Михайловичем, жившим в районе Кембридж Гейт поблизости от Риджентс-парка, сказав при этом, что это «тот самый человек, с которым вам следует встретиться»38. Хотя во время их встречи великий князь также оказал Лиду «любезное внимание» и пожелал успеха его замыслу, говоря о Николае, он несколько пренебрежительно называл его «человечком» и, как и директор «Виккерс» Баркер, был категоричен в одном – «его имя ни в коем случае не должно упоминаться в связи с этим предполагаемым предприятием». Лида это инстинктивное британское желание остаться в стороне крайне раздражало: «Ну хорошо, если его имя не должно упоминаться, то чье же должно? Все они реагировали на мой план одинаково: «Пожалуйста, не упоминайте моего имени!»»39
«Будучи норвежцем, я не считал революцию своим делом. И мой план по спасению Императора тоже не был связан с политикой. Отчасти его вдохновил зов Карского моря, а отчасти, должен признаться, – чувство благодарности императорскому дому за ту благосклонную помощь, которую он оказал мне в открытии моего дела в Сибири»40.
Лид испытывал некоторое расположение к царю, которого он нашел человеком «чрезвычайно сердечным и дружелюбным», когда до революции познакомился с ним в Царском Селе, а кроме того, Романовы ведь были родней норвежскому королю Хокону41.
Как и следовало ожидать, в официальных бумагах Британского Кабинета военного времени, Адмиралтейства и Министерства иностранных дел нет абсолютно никаких упоминаний о плане Лида по спасению Романовых. Нет ни единого письменного слова (если записи вообще велись) о тех беседах, которые состоялись с ним в марте 1918 года относительно вывоза Романовых из Тобольска. Ситуация осложняется еще и тем, что есть некоторые расхождения между записями в рукописном дневнике Лида и тем рассказом, который содержится в его опубликованных значительно позже мемуарах42. Саммес и Мэнголд много лет пытались получить доступ к британскому «Военно-морскому досье об операции по вывозу императорской семьи», которое могло бы стать подтверждением сведений о плане Лида. В 1974 году тогдашний заместитель министра сэр Энтони Ройл подтвердил им факт его существования, однако «он, по его словам, не мог раскрыть его содержания, поскольку был связан Законом о неразглашении государственной тайны»43. Существует ли еще это досье где-то в Национальном архиве?
Внимательное изучение всех доступных скандинавских и английских источников показывает, что вся история о якобы имевшемся у британских властей плана по спасению Романовых с помощью Лида неоднократно истолковывалась превратно, представлялась в ложном свете. Британцы просто недолго поиграли с этой идеей, прежде чем отказаться от нее, сочтя ее безрассудной. То, что все, с кем говорил Лид, желали, чтобы их «в это не втягивали» ясно говорит, что инициатива в этом деле исходила от Лида, а не от них. Видя их прохладную реакцию, Лид, покинув Лондон 30 марта, решил отложить все до лучших времен. Более того, он явно счел за лучшее опустить некоторые детали этой истории, когда опубликовал крайне невинную и благостную ее версию в своих мемуарах «Возвращение к счастью» двадцать лет спустя. Это подтверждается и тем, что в этих мемуарах описывается встреча Лида с сэром Джорджем Бьюкененом, состоявшаяся после Октябрьской революции, на которой они якобы обсуждали «будущее крупных британских проектов» в России, таких как британские нефтяные промысли в Закавказье и горнорудные предприятия на Урале, однако, как ни странно, никто из них при этом ни словом не обмолвился о предмете, столь близком сердцу сэра Джорджа, – о судьбе семьи Романовых44.
