В Москве правительство Ленина раздумывало над тем, что делать с Николаем – и, несомненно, со всей его семьей – с начала апреля, то поднимая этот вопрос, то вновь откладывая его. Становилось все более очевидным, что гражданская война, захватывающая и Урал, и Сибирь, сделает невозможной доставку бывшего царя в Москву для давно обсуждаемого суда. Но Ленин уклонялся от принятия решения до тех пор, пока не оказалось, что Екатеринбург вот-вот падет под натиском контрреволюционных сил. В начале июля, когда стало понятно, что рано или поздно этот стратегический пункт на Транссибирской железной дороге попадет в руки чехословацкого корпуса и белой армии, наступавших с востока, было решено, что, когда настанет время, исполком Уральского Областного Совета должен будет «ликвидировать» царскую семью, лишь бы она не попала в руки монархистов23. И они должны погибнуть все до единого, чтобы, как сказал Ленин, не осталось никакого «живого знамени» (иными словами, детей), вокруг которого могли бы сплотиться монархисты. Но убийство царских детей, которое, как понимали большевики, вызовет возмущение во всем мире, надо будет сохранять в тайне как можно дольше24.
14 июля Романовым внезапно разрешили отстоять обедню, которую отслужил для них в доме Ипатьева местный священник, отец Иван Сторожев. Он был глубоко тронут их набожностью и тем огромным утешением, которое они явно черпали в полученной возможности вместе принять участие в богослужении, но у него стыла кровь от жуткого чувства обреченности, которым были проникнуты литургические песнопения. Ему почти казалось, что царская семья знает, что участвует в своем собственном отпевании25.
Между тем Юровский уже тогда планировал убийство царской семьи, однако делал он это с удивительной для такого безжалостного и преданного делу партии большевика некомпетентностью. Он выбрал место в лесу под Екатеринбургом, где можно будет избавиться от тел, но не удостоверился в том, что это место достаточно надежно, чтобы его никогда не нашли. Он набрал из охранников группу убийц, но не убедился заранее, что все они умеют хорошо стрелять из пистолетов. Он, наконец, изучил вопрос о том, как лучше всего уничтожить одиннадцать тел – с помощью серной кислоты или сожжения, – но опять же, поверхностно.
Было решено, что царская семья будет убита здесь же, в подвале дома, где звуки выстрелов будут приглушены. Ранним вечером 16 июля Юровский роздал пистолеты. Каждому охраннику полагался один пистолет из расчета один убийца на каждую из одиннадцати намеченных жертв – семерых Романовых и их четверых верных слуг: доктора Евгения Боткина, горничную Анну Демидову, камердинера Алексея Труппа и повара Ивана Харитонова. Но совершенно неожиданно несколько солдат охраны наотрез отказались убивать девушек. Те много раз разговаривали с ними и успели понравиться им; и вообще, разве от них был кому-нибудь хоть какой-то вред? Таким образом, команда убийц сократилась до восьми или девяти человек, которые, когда Юровский дал команду, начали стрелять яростно, но крайне неумело, и иные из них, наплевав на инструкции, сначала выстрелили в Николая. Остальные жертвы, охваченные ужасом, запаниковали и начали метаться, и тех, кто уцелел при расстреле, пришлось закалывать штыками. Одно совершенно ясно: Романовы и их слуги были умерщвлены самым жестоким, кровавым и безжалостным образом.
Затем трупы без всяких церемоний забросили в кузов грузовика марки «Фиат» и перевезли в Коптяковский лес. Но ствол заброшенной шахты, в который Юровский намеревался их сбросить, оказался недостаточно глубоким; стало ясно, что местные крестьяне без труда отыщут тела и будут хранить их как святые мощи. И изуродованные тела Романовых, с которых содрали одежду, чтобы забрать зашитые в нее драгоценности царицы, были торопливо извлечены из шахтного ствола. Затем Юровский и его люди попытались сжечь тела Марии и Алексея, но сделать эту работу до конца им не удалось. В шестидесяти ярдах от этого места остальные члены семьи были поспешно похоронены в неглубокой яме вместе со своими слугами.
Говоря о том, что случилось с Романовыми, люди даже сегодня настойчиво называют это «казнью». Но это не была казнь. Это не было и актом политического террора, потому что даже такой термин предполагает какое-то планирование и наличие определенного уровня подготовки у убийцы или убийц. Никого из членов царской семьи не судили, не было абсолютно никакой законной процедуры, ни возможности иметь защитника, ни права на апелляцию. То, что произошло в подвале Дома особого назначения на Вознесенском проспекте в Екатеринбурге ночью 17 июля 1918 года, было просто-напросто омерзительным, безумным и топорно исполненным хладнокровным убийством
[50].
Несмотря на гротескную топорность, с которой Юровский и его люди осуществили эти убийства, и еще большую некомпетентность, с которой они попытались избавиться от тел, пройдет шестьдесят лет, прежде чем эти затерянные могилы будут тайно обнаружены двумя местными жителями. А не найденные тогда останки Алексея и Марии отыщут только в 2007 году.
Но давайте вернемся к 17 июля 1918 года…
* * *
В тот июльский день британский консул Томас Престон имел на удивление мало информации, свидетельствующей о том, что его худшие опасения осуществились и семью Романовых убили – если не считать зловещего вида пулеметов, установленных на Вознесенской площади. Вдалеке слышался гул артиллерии наступавшего чехословацкого корпуса, но из самого дома Ипатьева минувшей ночью донеслось лишь несколько выстрелов. С тех пор, как царскую семью перевезли в Екатеринбург, Престон неоднократно ходатайствовал за них перед исполкомом Уральского Областного Совета, но его всякий раз резко отшивали и грозились расстрелять. После убийства этих пятерых детей и их родителей его предупредили, что большевики скоро придут и за ним; его дом окружила толпа черни, орущая: «Это он пытался спасти царя-палача!»26 Престона и его семью спас от смерти только захват города силами чехословацкого корпуса 25 июля.
Через пятьдесят четыре года в статье в журнале Spectator Томас Престон написал о тайно мучивших его все это время сожалениях: «С тех самых пор меня неотступно преследует мысль, что, если бы я спорил с Уралсоветом дольше, я смог бы спасти царскую семью»27.
На следующую ночь после того, как царская семья была зверски убита в Екатеринбурге, в Алапаевске великая княгиня Елизавета Федоровна (сестра Александры Элла), ее келейница, сестра Марфо-Мариинской обители Варвара, а также заключенные вместе с ними великий князь Сергей Михайлович и великие князья братья Иоанн, Константин и Игорь Константиновичи и князь Владимир Палей были посажены в грузовик местной ЧК и отвезены в место, называемое Верхней Синячихой, в восемнадцати верстах от города. Здесь их живьем сбросили в заброшенную шахту, затем туда швырнули пару ручных гранат, и несчастных оставили умирать от ран, жажды и голода. В отличие от своих родственников в Екатеринбурге, Елизавета Федоровна (Элла) и те, кто был убит вместе с ней, были лишены даже такой милости, как расстрел.
