* * *
Только 5 декабря 1918 года The Times официально подтвердила гибель всей семьи Романовых в статье «Судьба царской семьи». До Берлина дошла весть от его официальных лиц в Киеве, что «они все вместе были расстреляны в подвале». К этому времени в желтой прессе уже появился первый сенсационный рассказ о том, как это якобы произошло – написанный пользующимся дурной славой плагиатором, книги которого имели очень мало общего с правдой. Книга «Тайная жизнь бывшей царицы» Уильяма Ле Ке, опубликованная в начале ноября, обещала читателям невероятные сенсации на каждой странице, а «события в наиболее жестоких главах этой потрясающей трагедии представляют собой реконструкцию и сногсшибательные разоблачения… основанные на показаниях полковника Василия Григорьеффа, который сопровождал царя в ссылке»54. Полковник Григорьефф был чистой выдумкой. Книга Ле Ке положило начало долгой веренице лживых псевдосенсаций о Романовых и их убийстве, свою роль в распространении которых сыграла и та декабрьская статья в The Times. Она основывалась на совершенно неправдоподобных измышлениях таинственного «свидетеля»
[55] о последних днях заточения царской семьи в доме Ипатьева. Фальшивка, напечатанная The Times, шокировала читателей рассказом о том, что всю семью «заперли в одной комнате, где была всего одна кровать», вынудили спать на полу, будили и допрашивали в любое время, и хуже того, в статье содержались намеки на то, что дочери царя подвергались сексуальным домогательствам55.
Прошло еще восемь лет, прежде чем советский режим наконец признал в печати, что погибла вся царская семья. На такое признание его вынудило пойти тщательное расследование этого преступления, которое провел Николай Соколов. Результаты его он опубликовал на французском в 1924 году в Париже под названием Enquete Judiciaire sur l’assessinat de la famille imperial («Уголовное расследование убийства царской семьи»). В 1926 году советский режим выпустил самооправдание, написанное членом Екатеринбургского совета Павлом Быковым. Озаглавленное «Последние дни Романовых», оно, как и следовало ожидать, было опубликовано в Свердловске – так теперь назывался Екатеринбург в честь Якова Свердлова, главного идейного вдохновителя убийства Романовых. Эта публикация была переведена на несколько языков.
Задолго до этого, осенью 1918 года, начала разворачиваться долгая сага взаимных обвинений и упреков в письмах. Участниками ее стали члены многих королевских семей Европы. 1 сентября Георг V, послав письмо с соболезнованиями своей кузине Виктории Милфорд-Хейвен, написал так: «Самое ужасное заключается в том, что их можно было бы спасти, если бы В. пошевелил ради них хотя бы пальцем»56. Неизвестно, что ответила на это Виктория, но три недели спустя она очень ясно выразила свои чувства в благодарственном письме королю Альфонсо. Там она с болью признала, что «больше надеяться не на что» и что смерть избавила ее сестру Александру и ее детей «от дальнейших страданий». Они перешли «из жестоких рук людей в руки справедливого и милосердного Бога», и она хотела поблагодарить испанского короля за все, что «он попытался сделать для того, чтобы спасти их от их врагов». По ее мнению, как и по мнению короля Георга, было совершенно ясно, на ком лежит вина за то, что ее родных постигла такая чудовищная участь:
«Монарх, который имел прямое влияние на революционное правительство России, человек, который знал мою сестру с детства, в жилах которого текла та же кровь, что и в ее, который прежде всегда считал, что она принадлежит к той же нации, что и он, бросил ее на произвол судьбы»
[56].
Вильгельм, соотечественник, кузен и товарищ детских игр (во время счастливых семейных встреч в Гессене) Виктории, Александры, Эллы и Ирене, предал родившуюся в Германии царицу. Виктория была убеждена, что он не воспользовался своим преимуществом перед большевистским правительством на Брест-Литовских переговорах и не настоял на том, чтобы Романовым было разрешено выехать из России в безопасное место. Для сравнения, король Альфонсо, для которой Александра и ее дети были «относительными незнакомками», сделал все, что мог, чтобы им помочь. «Я никогда не забуду тот долг благодарности, который есть у меня перед Вами», – писала она ему57.
Утверждают, что король Альфонсо потом всю оставшуюся жизнь сожалел об «отсутствии солидарности» среди его собратьев-монархов в связи с его усилиями по спасении Романовых. Он так и не оправился от скорби и отчаяния, вызванных сознанием того, что он их подвел. Но по крайней мере одна деталь всей этой истории могла бы сильно утешить его – знай он о ней. Известия о трудах короля Альфонсо во благо императорской семьи дошли до Николая – еще находясь в губернаторском доме в Тобольске, он через баронессу Буксгевден получил письмо, в котором испанский король описывал свою деятельность. Говорят, что царь был глубоко тронут: «Вот это настоящий, верный друг», – сказал он Александре. И действительно, это было проявлением истинной, бескорыстной дружбы, ведь Николай и Альфонсо никогда не встречались58.
По мере того, как в последовавшие за тем годы политические и моральные последствия убийства царской семьи, начали постепенно проявляться, наша история подходит к самой постыдной своей части – умышленному замалчиванию фактов и редактуре официальных документов. На кону стояли репутации многих знатных и влиятельных людей – их сбережением занялась правительственная машина.
Глава 14
«Его Величество предпочел бы, чтобы ничего… не публиковалось»
Убийство Романовых было всего лишь одной из многих трагедий мировой войны, во время которой миллионы были убиты, ранены, изгнаны из своих стран и лишены своего имущества. И тем не менее для тех, кто был тесно связан с царской семьей, ее гибель останется раной, которая не затянется никогда. Множество противоречивых рассказов о том, что кто-то из ее членов или даже они все выжили, продолжали доходить до их родственников в Западной Европе еще много десятилетий. Споры вокруг судьбы Романовых и снова и снова сопровождались поиском виновных в том, что их не спасли, приступами раскаяния и взаимных упреков.
