– И ты уехал от такой женщины, в сущности, из-за меня?
– Из-за тебя? – не сразу понял Тимур. – Да нет… Это был предлог, я мог бы разрулить ситуацию и на расстоянии, из Москвы. Если честно, я, пожалуй, просто струсил…
– Понимаю. Ты не привык к таким женщинам. А это и впрямь непросто.
– Конечно, в том-то и дело. Такой женщине надо соответствовать, а я не уверен, что смог бы…
– Смог бы. Ты цельная натура.
– Я? Я цельная натура? Ты ошибаешься, брат-сексист.
– О нет, не ошибаюсь. К тому же у тебя прекрасное чувство юмора. А это так важно…
– Ну, ты тоже не страдаешь его отсутствием.
– О, я начисто утратил все чувства, кроме, разве что, отчаяния.
– Послушай, Боб, у меня родилась роскошная идея! А поехали со мной в Москву?
Роберт очень внимательно посмотрел на друга. И лукаво прищурился.
– Со мной не так страшно явиться к твоей снежной красавице?
– Нет, не в том дело. Просто в Москве ты будешь… герой, гонимый сворой взбесившихся феминисток. И я готов голову прозакладывать, что какой-нибудь ушлый продюсер сразу захочет снять тебя в российском блокбастере или даже просто в хорошем фильме.
– О, тогда уж я точно стану изгоем в своей стране.
– А разве ты им еще не стал? Ты подумай, подумай, брат-сексист. Ты ведь не бывал в России? Вот и посмотришь своими глазами, что и как. Я свожу тебя в Питер…
– Куда?
– В Санкт-Петербург. Это самый красивый город в мире, поверь мне! – Тимур вдруг страшно воодушевился. – Да и Москва роскошный город, можно будет еще слетать в Сибирь, на Байкал, это и моя давняя мечта… Познакомишься с моим отцом, поверь, это того стоит, теперь таких людей по пальцам пересчитать. И, кстати, я уверен, это твой шанс начать новую жизнь.
– В России?
– А почему бы и нет. По крайней мере, поездка в Россию может быть каким-то толчком на новом пути. Между прочим, в некоторых европейских странах тебя тоже могут снимать…
– Я так тебе нужен там, у твоей снежной королевы?
– Тьфу, дурак! – возмутился Тимур, который и вправду вдруг поверил в возможность такого выхода для своего друга.
– То есть, ты сейчас говорил все это совершенно искренне, без задней мысли?
– Слушай, старик, я вообще рассказал тебе об этой женщине, чтобы тебя хоть немного отвлечь от твоего кошмара. И потом… Русские женщины – это лучшее лекарство.
– О да, они очень красивы!
– Дело не в этом. Они, если любят, способны совершать такие подвиги самопожертвования, что только диву даешься. Ты помнишь, была такая французская актриса – Марина Влади?
– О, эту историю я знаю!
– Она же никакая не француженка, а типично русская баба, которая ради любимого себя не щадила… И таких в России еще много осталось, я уверен. И на твою долю хватит…
– Ну, допустим, – грустно улыбнулся Роберт. – А ты-то сам думаешь вернуться в Россию?
– Думаю! Моему отцу уже много лет, я нужен ему…
– А твой бизнес?
– Продам! Или буду пока управлять дистанционно, в наше время это возможно!
Тимур говорил с такой убежденностью, как будто это было давно выношенное решение. И ему вдруг показалось, что Роберт дрогнул.
– А что в самом деле, может, рискнуть, а?
Сандра закончила сеансы с Сутыриным. Теперь она дорабатывала портрет. Кажется, мне удалось ухватить что-то важное в этом человеке. Он совсем неоднозначен, в нем есть второй план, глубина, он умнее и лучше, чем хочет казаться. В его мире не следует обнаруживать эти качества. Вот послезавтра позвоню и скажу, что можно забирать портрет.
Сутырин обрадовался.
– Сандра, скажите, а вы-то сами довольны своей работой?
– Я – да! Но главное все-таки, чтобы вы остались довольны.
– Я приеду завтра утром в обычное время, ладно? Вам как лучше гонорар – наличными или перевести на счет?
– Лучше наличными, если вас не затруднит.
– Хорошо, никаких затруднений.
Они встретились, как старые приятели.
– Вы с утра такая румяная! Нешто прыгали в сугроб?
– Прыгала! Два раза! Такое счастье!
– Да, бывает же такое… – рассмеялся он. – Но мне не терпится взглянуть на портрет. О! Впечатляет! Но вы польстили мне, я тут… лучше, чем я есть.
– Я написала вас таким, каким увидела, только и всего.
– Я… польщен! И, если честно, я в восторге! Поверьте, «восторг» – слово не из моего лексикона. Вы удивительный портретист, госпожа Ковальская.
– Мне было интересно вас писать, вероятно, в этом дело.
– Повторюсь, я польщен. И знаете что, я хотел бы, чтобы вы написали мою дочь, она еще ребенок, ей всего семь, но у нее уже есть характер.
– То есть, вы хотите двойной портрет – ваша жена с дочкой?
– Я бы хотел дочку отдельно, – нерешительно проговорил Сутырин. И вдруг покраснел.
– Ну, Роман Евгеньевич, вы лучше обсудите это с вашей женой, – улыбнулась Сандра. И тихонько добавила: – Проще будет.
Супруга Романа Евгеньевича долго смотрела на портрет мужа.
– Красиво получилось, – вынесла она вердикт. – И похоже! Я тоже хочу!
– Да ради бога, только давай она напишет тебя вместе с Вероникой.
– Да? – подняла бровки Кристина. – А что, можно! Только пусть она сама к нам приезжает, я не хочу таскать Веронику по чужим домам. Ничего, не развалится твоя художница.
– Думаю, она согласится.
– А когда это будет?
– Месяца через полтора.
– Почему так долго?
– У нее много заказов.
– Ладно, нам не к спеху.
Роберт и в самом деле немного оттаял в гостях у Тимура. Они много говорили обо всем на свете, стараясь не касаться болезненных тем. А в голове Тимура все более крепла мысль об окончательном возвращении в Москву, но Сандра занимала далеко не первое место в его размышлениях. Продавать бизнес или нет, вот что занимало его в первую очередь. А что я буду делать в России? Не сидеть же мне, здоровому мужику, на шее отца? Открывать новое дело в России пока как-то стремно, это совершенно другая реальность. И сумею ли я вписаться в эту реальность? Но вписался же я когда-то в американскую реальность, а это было тоже ох как нелегко…
– Скажи, Тимур, ты и вправду полагаешь, что в России кто-то может мной заинтересоваться?
– Безусловно. Ты великолепный артист, с мировым именем, к тому же пострадавший от так называемых ревнителей «либеральных ценностей», которые в России практически совсем не популярны.
