Поэт-классик — Георгий Аркадьевич Шенгели. Родился 20 апреля (2 мая) 1894 г. в Темрюке, в интеллигентной семье, отец — Аркадий Александрович Шенгели (1853–1902), адвокат, мать — Анна Андреевна (урожд. Дыбская, 1862–1900). Когда Георгию исполнилось четыре года, семья переехала в Омск. После смерти родителей Шенгели с сестрой взяла на попечение бабушка со стороны матери — Мария Николаевна Дыбская (1840–1914), и они жили у нее в Керчи.
Учился Шенгели в Александровской гимназии, должно быть, семья отчаянно нуждалась, потому что уже с третьего класса он начал подрабатывать репетиторством. С 1909 г. активно публикуется в газетах «Керчь-Феодосийский курьер», «Керченское слово» и др., пишет хронику, фельетоны, статьи по авиации. В 1912 г. начал писать стихи, заинтересовался стиховедением, приобщился к французской поэзии.
В 1914 г. произошла судьбоносная встреча с И. Северяниным, Д. Бурлюком, В. Баяном и В. Маяковским на «олимпиаде футуризма» в Керчи. В том же году выходит первый поэтический сборник Шенгели «Розы с кладбища» (1914), написанный под влиянием Северянина. Вскоре поэт разочаровался в своем детище и уничтожил все доступные ему экземпляры. В том же году выступил с первой публичной лекцией «Символизм и футуризм».
Учился на юридическом факультете Московского университета, но перевелся в Харьковский университет, где служил его дядя — профессор химии Владимир Андреевич Дыбский, чья дочь Юлия стала первой женой Шенгели. В 1916–1917 гг. совершил два всероссийских турне с И. Северяниным, выпустил сборник стихотворений «Гонг». В 1918 г. вышел сборник его стихотворений «Раковина». Печатался в харьковском журнале «Колосья».
Весной 1919 г. командирован в Севастополь, назначение — «комиссар искусств». Летом, после эвакуации из Крыма, вынужден скрываться; с фальшивым паспортом, выданным Севастопольской парторганизацией, пробрался в Керчь, а осенью — в Одессу. Как пишет в своих воспоминаниях сам Шенгели, «…я пробрался в Керчь, а затем в Одессу, где прожил почти два года <…> К этому времени относится мое знакомство с Багрицким, Олешей, Катаевым, Верой Инбер, Л. Гроссманом и др. Осенью 21 г. я возвратился в Харьков».
Далее, в 1922 г., Шенгели перебирается в Москву, где знакомится с поэтессой Ниной Манухиной, ставшей через два года его второй женой. Тогда же за «Трактат о русском стихе» избран действительным членом ГАХН
[117]. В 1925–1927 гг. — председатель Всероссийского союза поэтов. Преподавал в ВЛХИ
[118].
Известны его теоретические работы по стиховедению «Трактат о русском стихе» (1921, 2-е изд. — 1923) и «Практическое стиховедение» (1923, 1926, в 3-м и 4-м изданиях — «Техника стиха», 1940, 1960), сыгравшие важную роль в изучении русского стиха. Шенгели одним из первых, вслед за Брюсовым, обратил внимание на дольник в русской поэзии. В истории русской литературы известна также его острая полемика с Маяковским (памфлет «Маяковский во весь рост», 1927).
Вратарь — Алексей Петрович Хомич (14 марта 1920, Москва — 30 мая 1980, там же) — советский футбольный вратарь, заслуженный мастер спорта СССР (1948).
Занимался в юношеской команде Таганского парка культуры и отдыха, играл за клубную команду Московского мясокомбината, с 1940 г. — за «Пищевик» (Москва). В 1942 г., будучи в армии, играл за команду военного гарнизона в Тегеране. В 1944 г. дебютировал на чемпионате Москвы в составе московского «Динамо» (матч с «Крыльями Советов» (Москва) — 0: 1). В чемпионате СССР дебютировал 20 мая 1945 г. в матче против московского «Спартака», который завершился вничью (1:1). Двукратный чемпион СССР, серебряный призер четырех чемпионатов СССР, финалист Кубка СССР 1945 и 1949 гг. Участник и герой памятных поездок команды в Великобританию осенью 1945 г., в Швецию и Норвегию в 1947-м. Хомич имел прекрасные вратарские показатели: статистика пропусков — 0,66 мяча за игру. Отыграл шесть сезонов за «Динамо».
В книге он упоминается в связи с анекдотом: «Леди и гамильтоны, — торжественно сказал я словами известного нашего вратаря, который, будучи на приеме в Англии, обратился к собравшимся со спичем и вместо традиционного „леди и джентльмены“ начал его восклицанием „леди и гамильтоны“, будучи введен в заблуждение нашумевшей кинокартиной „Леди Гамильтон“».
Но вот тут прокрадывается сомнение: вторым претендентом на роль прототипа катаевского вратаря многие искусствоведы называют Льва Ивановича Яшина — как вратаря более известного. Оба были в Великобритании: Хомич — в 1946 г., Яшин — в 1966 г. Однако фильм «Леди Гамильтон» с участием Вивьен Ли и Лоуренса Оливье поставлен А. Корде в 1941 г. В СССР попал в качестве «трофейного» фильма, так что по времени скорее подходит 1946 г., когда советский зритель еще хорошо помнил фильм.
Главный редактор — Федор Федорович Раскольников (настоящая фамилия Ильин) родился 28 января (9 февраля) 1892 г. в Санкт-Петербурге. Внебрачный сын протодиакона Сергиевского всей артиллерии собора Федора Александровича Петрова и дочери генерал-майора артиллерии Антонины Васильевны Ильиной. С 1900 г. воспитывался в приюте принца Ольденбургского. Далее учился в Санкт-Петербургском политехническом институте, а в декабре 1910 г. вступил в большевистскую партию.
Ф.Ф. Раскольников работал в газетах «Звезда» и «Правда», в журнале «Красная новь» и сыграл заметную роль в жизни Ю. Олеши (ключик): «…в Мыльниковом же переулке ключик впервые читал свою новую книгу „Зависть“. Ожидался главный редактор одного из лучших толстых журналов (имеется в виду „Красная новь“. — Ю. А.). Собралось несколько друзей. Ключик не скрывал своего волнения. Он ужасно боялся провала и все время импровизировал разные варианты этого провала. Я никогда не видел его таким взволнованным. Даже вечное чувство юмора оставило его. Как раз в это время совсем некстати разразилась гроза, один из тех июльских ливней, о которых потом вспоминают несколько лет.
Подземная речка Неглинка вышла из стоков и затопила Трубную площадь, Цветной бульвар, все низкие места Москвы превратила в озера, а улицы в бурные реки. Движение в городе нарушилось. А ливень все продолжался и продолжался, и конца ему не предвиделось. Ключик смотрел в окно на сплошной водяной занавес ливня, на переулок, похожий на реку, покрытую белыми пузырями, освещавшимися молниями, которые вставали вдруг и дрожали среди аспидных туч, как голые березы.
Гром обрушивал на крыши обвалы булыжника. Преждевременно наступила ночь. Надежды на прибытие редактора с каждым часом убывали, рушились, и ключик время от времени восклицал:
— Так и следовало ожидать! Я же вам говорил, что у меня сложные взаимоотношения с природой. Природа меня не любит. Видите, что она со мной сделала? Она мобилизовала все небесные силы для того, чтобы редактор не приехал. Она построила между моим романом и редактором журнала стену потопа!
Ключика вообще иногда охватывала мания преследования. Бывали случаи, когда он подозревал городской транспорт. Он уверял, что трамваи его не любят: нужный номер никогда не приходит <…>.
