Герман схватил листовки и кивнул.
Перемещение было точно таким, каким он себе его представлял. Тугой комок тошноты, подкативший к горлу и камнем ухнувший обратно в желудок, цветная бело-сиреневая вспышка перед глазами, и вот уже земля больно бьет по груди. Хорошо еще, что, ожидая подобного, парень выставил перед собой руки и тем самым спас лицо. Нос защекотала сухая травинка, Герман, не сдержавшись, громко чихнул, вскочил и торопливо огляделся.
Его выкинуло на крошечную полянку, поросшую густой травой, местами доходящей до колен. Одуряюще пахло свежестью подступавшего со всех сторон леса, уши в первые секунды заложило от звонкого птичьего чириканья, от нагретой за день земли исходило приятное тепло.
Герман взялся за кольцо, приготовившись сканировать пространство, и в тот же миг из ближайших кустов выскочил человек и радостно завопил:
– Аааа! Я спасен, я спасен!
Герман уклонился от объятий, просто уйдя чуть вправо, и крикун по инерции пролетел вперед, рухнув в траву и подняв стайку мелких голубых бабочек. Одна из них приняла взлохмаченные рыжие волосы за диковинный цветок и присела отдохнуть.
– Рене? – Герман задумчиво прикусил губу. – А где Берт?
– Мне почем знать? – Он поднялся, раздраженно смахнул бабочку и принялся неловко отряхиваться. – Я только-только вывалился, чуть концы не отдал. Хреновые у них артефакторы, папаня говорил, при перемещении так колбасить не должно.
Герман постарался пропустить тираду мимо ушей – манера речи сокурсника его коробила.
– Где Берт? Он разве не шел прямо перед тобой?
– Мы поменялись. – Рене выплюнул попавшую в рот травинку. – Испугался наш красавчик.
Это он мог, но Герман не собирался признавать этого вслух. Повернувшись спиной, он нырнул в кусты. За ними обнаружилось то, что Герман назвал бы джунглями, хотя своими глазами видел впервые – иллюстрации в книгах не в счет. Они с Рене попали во влажную шумную духоту леса с его голыми высокими стволами, переплетениями лиан и огромными яркими, несомненно, ядовитыми цветами. Он удивился, причем настолько сильно, что это оказалось заметно по выражению его лица, что бывало крайне редко. Рене не пожелал оставаться в одиночестве и, сопя и ругаясь, поспешил следом за ним. Вспугнутые птахи с громким чириканьем вспорхнули в воздух.
Джунгли были живыми, Герман чувствовал. В переплетенных макушках высоченных деревьев перекликались птицы, отовсюду слышались крики, визги, уханье, что-то очень похожее на обезумевшее эхо – невероятная в своей гармоничности какофония. В мешанину звуков вплетались то детский плач, то надрывный стон, то сумасшедшее жуткое хихиканье. Лес не смолкал ни на секунду и обнимал вмиг взопревшее тело влажными горячими объятиями, от которых становилось тяжело дышать. В густом подлеске, цепляющемся за ботинки, шуршали мелкие зверьки или даже что похуже – не разглядеть.
– Где твоя инструкция? – Герман вернул себе былое спокойствие и развернул полученный от учителя листок. – Сверим их.
Ребята быстро изучили короткий столбик пунктов.
– Одинаковые. – Герман остался доволен результатом. Осталось только отыскать заблудшего Альберта. – Значит, забираем наши вещи, потом дожидаемся появления големов в контрольной точке, уничтожаем их любым доступным нам способом и ждем эвакуации. Все четко и просто.
– Ты монстр, – проникновенно поделился Рене и сунул свою инструкцию в карман. Герман отстраненно подумал, что уже не впервые слышит в свой адрес подобное и всякий раз с новой интонацией.
– Я знаю, – кивнул он и холодно улыбнулся.
Берт и еще двое парней из их группы нашлись быстро и по счастливому стечению обстоятельств – рядом с их вещами, состоящими из пяти походных рюкзаков, чуть сырых от конденсата. В них обнаружился сухпаек, вода и некоторая необходимая мелочь вроде аптечки. И ничего, что помогло бы решить, как поступать дальше.
Уже все вместе без приключений добрались до тайника с оружием и обнаружили там обещанный подарок от Гротта – шпагу, принадлежащую Альберту.
– Затягивать не будем, – решил Герман и сверился с часами. – Пять минут на проверку обмундирования, и выдвигаемся.
Ребята переглянулись, синхронно пожали плечами и подчинились.
Шли весь день, который закончился куда раньше, чем ожидалось, будто душная темнота, как огромный язык, слизнула весь свет, и джунгли погрузились во мрак. Поначалу он казался непроглядным, но скоро расцветился фосфорным сиянием мшистых стволов, стайки светлячков порхали в быстро остывающем воздухе, оставляя за собой размазанные пестрые следы. Пугающие звуки стали громче и тревожнее. Берт жался к Герману, стискивая влажной ладонью рукоять своей драгоценной эспады.
Контрольная точка, отмеченная на карте красным крестом, оказалась весьма примечательным местом.
– Берт будет дежурить первым, – раздавал указания Герман, пока остальные члены его маленького отряда располагались на ночлег среди заросших травой и молодыми побегами развалин. Что бы ни стояло на этом месте раньше – деревня или город, – от него давно ничего не осталось, только разбросанные по земле камни и торчащие из буйной растительности обглоданные остовы стен, увитые лианами и ползучими цветами. Герман выбрал угол между двумя относительно уцелевшими стенами. Рухнуть в ближайшее время они вроде не должны, зато и нападения по меньшей мере с двух сторон ожидать не приходилось.
– Ага, – уныло пробормотал Берт, но послушно сел в отдалении и положил на колени шпагу, любовно поглаживая клинок пальцами, как хозяйка гладит любимого кота.
– Если что, действуем по плану. – В этом месте Герман серьезно посмотрел на Рене, и тот замахал руками.
– Так точно, мой генерал! – воскликнул он шутливо, и Герман поморщился:
– Что в плане говорилось по поводу воплей?
– Никаких воплей… – Рене сел обратно и, привалившись к каменной кладке, принялся перебирать свои пистолеты, с которыми прибыл в Визанию, но был вынужден сдать в оружейную. У самого Германа собственного оружия не было, поэтому он выбрал стандартный короткий меч, с которым умел неплохо обращаться.
В джунглях окончательно и безраздельно воцарилась ночь. Вскрикнула невидимая в темноте птица, пронзительно и тревожно. Берт вскинул голову, обвивая пальцами рукоять шпаги, Рене выругался сквозь зубы и приготовился к утомительному, выматывающему полусну-полудреме. А Герман вытянулся на тонком одеяле и уставился в почти полностью скрытое кронами чернильно-черное небо. В нем, как на дне колодца, плавали звезды.
Сбившись на тридцать третьей, он погрузился в сон.
Урок 8
Командовать может любой, но только лидер способен отвечать за последствия своих приказов
Из Ролана вышел никудышный лидер, строго говоря, вообще никакой.
Стефания мысленно убила его уже раз десять, пока они наворачивали круги по болоту под чутким руководством этого болвана. Попробовал бы он таскать на себе полцентнера железа, рискуя угодить в трясину. Вуди тоже выглядел недовольным, но не спешил выражать свое мнение, если оно у него вообще имелось. Третий парень, кажется, Свен, шел молча, поминутно спотыкаясь и глядя себе под ноги. В нем, даже не в Вуди, Стефания видела слабое звено.
