– Не совсем, но я бы сказал, что смерть примерно такая. Но ярче всего ощущались обида и разочарование. Я думаю, что Михеля предал сообщник. Убил его, возможно, чтобы замести следы.
– Тебе нужно было поступать на инквизитора, стал бы расследовать магические преступления, – усмехнулся Гротт. – Я не читаю эмоции, но даже мне было очевидно, что в номере произошло убийство. Только вот кто все же был убит?
– Он был похож… – припомнил Герман полученное от информаторов описание и замолчал. Рост и комплекция ввели его в заблуждение, но ведь лицо обезображено. – Думаете, не Михель?
– Я думаю, нам нужно вернуться. Скорее!
Они побежали обратно в ночлежку, и Гротт, едва добрался до нужного этажа, встал как вкопанный.
– Он был тут! Только что!
Он резко развернулся и как собака по следу бросился вдогонку. Герман не успел ничего почувствовать, но присоединился к погоне. Они выбежали через заднюю дверь, по пожарной лестнице спустились в грязную вонючую подворотню, перепугав местных бродяг. Погоня длилась до тех пор, пока Вальтер с разбега не выскочил на узкий мостик через грязный канал.
– Да чтоб тебя!.. – воскликнул он, с досадой снял очки и едва их не выронил. – Вот же гаденыш!
Герман добежал с чуть заметным опозданием.
– Он использовал воду в канале в качестве барьера, – туманно пояснил Гротт, доставая из кармана белоснежный платок и вытирая с лица пот. – Я перестал его чувствовать, дальше бегать не имеет смысла. В той стороне телепортационная станция, скорее всего Михель уже подготовил пути к отступлению. Вернемся в училище – сразу подам заявку. Михель наверняка будет скрываться среди тех, кто сегодня воспользуется услугами телепортационной станции.
Он перевел дух, посмотрел на мокрый грязный платок и без сожаления бросил его прямо в воду.
В свою комнату Герман вернулся далеко за полночь, когда все ее обитатели мирно спали. Все, кроме Стефании, – девушка беспокойно ворочалась, а мятная тоска отдавала горчинкой. Стараясь никого не разбудить, он взял из шкафа чистую ночную одежду и полотенце. Казалось, ароматы грязных улиц въелись в кожу и волосы.
Вода принесла долгожданное успокоение. Из душа Герман вышел в благодушном настроении и тут же столкнулся в коридоре со Стефанией. Сонной, помятой и очень встревоженной.
– Где ты пропадал? – спросила она. – Берт впал в истерику, требовал отправиться на твои поиски.
Герману стало стыдно. Он не рассчитывал так задержаться и никого не предупредил, а ведь мог догадаться, что Альберт будет переживать. Но то Альберт, а вот волнение Стефании неожиданно приятно грело душу.
– Вальтер Гротт предложил мне что-то вроде репетиторства. Но я не рассчитал, что он будет таким требовательным.
Герман улыбнулся, желая смягчить ложь, и Стефания, кажется, немного расслабилась. Как же противно стало скрываться от друзей… Можно было просто сказать им – ребята, я менталист, но это не значит, что меня нужно бояться. И Герман не сомневался, что нашел бы поддержку. Однако момент был упущен, теперь рассказать правду – все равно что признаться в месяцах, наполненных ложью. Чем дольше лжешь, тем страшнее открыться.
– Герман? – Голос Стефании наполнился искренней тревогой.
– Хочу спать, – сказал он и успокаивающе коснулся ее локтя. – Спасибо за заботу, Стефания. Правда, спасибо.
Он уснул почти сразу, как лег, совсем забыв про волнение перед зачетом. Утром в голове было пусто и глухо, и только одинокие мысли о вчерашнем пытались прорваться сквозь полусонную муть. Тесты по военной топографии казались легкими, Герман ставил галочки и вписывал ответы почти бездумно, полагаясь на память. И в итоге на следующий день к стенду с информацией о результатах зачета подошел с замиранием сердца.
82 балла из ста возможных.
– Почти на десять баллов меньше, чем у того выскочки с первого потока, – озвучил Рене. У него-то получилось написать на пять баллов выше, правда, это все равно ничто в сравнении с результатом Германа. – Дай-ка глянуть. – Он протолкнулся сквозь толпу курсантов, распихивая всех локтями. – Гера, ты где-то серьезно налажал.
– Чего? – Берт втиснулся между ними и заводил пальцем по таблице результатов. – Иногда я тебя не понимаю… О! Ну вы смотрите! Смотрите-смотрите!
Он запрыгал на месте, радуясь своему результату, довольно неплохому, во всяком случае, лучше, чем у бедняги Рене. Тот заскрипел зубами и гордо удалился, а вот Герман впал в настоящее отчаяние. Мысль о том, что из-за посторонних дел он так опозорился, еще долго не давала покоя.
Но почему-то особенно противно было думать, что Стефания поднимет его на смех. Скажет, что иного и не ожидала, и будет права.
На сегодня занятия закончились, и Герман решил посидеть в одиночестве в дальней части парка, чтобы привести голову в порядок и выкинуть из нее уже все лишнее.
– Вот ты где! – Голос Стефании взорвал расслабляющую вечернюю тишину. – Прячешься?
Она подошла и села на лавку рядом. Сразу запахло прохладой и мятной свежестью.
– Нет, просто отдыхаю.
Герман откинулся на спинку и запрокинул голову. Небо было хмурым и серым, но тучи не обещали дождя, хотя в этот сезон погода достаточно непредсказуема. В ветвях чирикали птахи, мягко шуршала мокрая листва. И никаких людей поблизости, кроме Стефании.
– Я видела твои результаты. – Она повернулась к нему, и Герман, даже не меняя позы, чувствовал, что она желает заглянуть ему в глаза. Но головы не опустил. – Что случилось? На практических занятиях и предварительных контрольных ты никогда не позволял себе падать ниже девяноста баллов, каким бы трудным ни был тест. Так что с тобой творится? Это… это как-то связано со мной и моими проблемами?
Герман все-таки выпрямился и удивленно посмотрел на девушку:
– Нет! Нет, даже не думай так. Ты тут совершенно ни при чем.
– Тогда кто? – Фанни нахмурилась, как будто собралась выбивать из него правду. Герману не хотелось распространяться на эту тему, но Стефания, скорее всего, додумает подробности сама, и станет только хуже. Он нехотя заговорил:
– Это касается Берта. Я уже говорил, что он потерял память, точнее, ее пытались стереть, и сейчас его воспоминания и настоящая личность заблокированы. Я хочу узнать, кто и зачем это с ним сделал, чтобы снять блок и вернуть Альберта домой целым и невредимым. Вчера меня не было, потому что мы с учителем Гроттом пытались поймать менталиста, который мог быть к этому причастен. Такая вот история.
Он не вдавался в детали, но даже такой короткий рассказ ему очень помог. Выговорившись, он почувствовал, как все встает на свои места.
– Это очень серьезно. Я не понимаю, как ты можешь быть таким… таким благородным. Как рыцарь какой-то. Но не перестарайся. – Стефания нахмурилась. – Не знаю, что творится в твоей голове, но я хочу вернуть прежнего Германа, который считает себя умнее других и постоянно это доказывает. За тобой наблюдают, если ты еще не заметил, тебя ставят в пример другим. Встряхнись уже. С таким настроем ты Берту не поможешь.
