– Ну да, – вздохнул Гош. – Еще бы тебе сказали, в тебе информация едва держится.
– Мастер Гош!
Новый подзатыльник прервал его неначавшееся возмущение. Над Германом нависла тень.
– Так, наложи повязку, я не успеваю. Вечно они устраивают бессмысленные совещания в разгар рабочего дня. Кто тебя прислал?
– Учитель Гротт.
– Тогда ладно. Инструкция на столе, разберешься. Из палаты его не выпускать. Я ушел.
Гош прошел к двери, и его уверенная жесткая аура перестала давить на Германа. Да и Марк, кажется, вздохнул с облегчением.
– Хорошо хоть не линейкой, – порадовался он, спеша выполнить указания Гоша. – В прошлый раз так поперек спины получил, думал, след останется. Но мастер Гош в этом деле специалист.
– В деле избиения студентов? – не удержался от колкости Герман, привыкая к тугой повязке.
– В деле воспитания ценных кадров, – явно процитировал Марк и, судя по звуку, развалился в кресле своего наставника и кумира. – О, он твой медицинский лист оставил. Дай-ка мне взглянуть. Хм… хм, интересно.
Поскольку Герману так никто и не удосужился объяснить, что с ним случилось и как долго будет продолжаться, Марка ему будто сама судьба послала.
– И мне скажи, хорошо? Кажется, я имею право знать.
– Мастер Гош придерживается мнения, что пациент не нуждается в лишней информации. – Марк зашуршал страницами. – Я, правда, тут с ним не согласен, и знаешь, с ним очень сложно быть не согласным. И иногда больно.
В общем, о мастере Гоше у Германа потихоньку складывалось не самое приятное впечатление, но вот Марк испытывал к нему безграничное уважение и, похоже, почти боготворил.
– Он настолько хорош?
Если Марк и удивился резкой смене темы, то не обратил на это внимания. Его настрой менялся куда резче и чаще, и не знай Герман его лично, решил бы, что имеет дело с безумцем. Возможно, все медмаги такие, кто знает.
– Он лучший, – уверенно ответил Марк. – Смотри, что он написал в колонке диагноза. Хотя нет, это для тебя будет сложновато. Давай я своими словами?
– Давай как тебе удобнее, – сдался Герман и потрогал повязку. Она немного стесняла его, не давила, не мешала, но сам факт ее присутствия смущал.
– Прежде менталисты не попадали к нам с такими повреждениями, а все потому, что ты перенапрягся. Источник ментального дара – человеческий мозг. Соответственно, существенно превысив доступный тебе порог ментального воздействия, ты заставил свой мозг защищаться. Если совсем просто, перенапряженному мозгу пришлось ограничить поток информации, поступающей из внешнего мира, чтобы сохранить себя в рабочем режиме. Он ограничил работу сенситивной системы. Короче говоря, начал с того, что отключил тебе зрение. Если бы помощь не подоспела вовремя, ты мог бы потерять еще и слух, обоняние или вообще впал бы в кому. Так что делай выводы. А вообще это все очень интересно…
Он говорил что-то еще, но Герман перестал слушать.
– Прости, в общей библиотеке есть учебники на эту тему?
– Что? А, нет, наверное, у нас своя библиотека в медицинском крыле. А тебе зачем? Все равно же не поймешь ничего.
Герман упрямо наклонил голову:
– Пойму. Просто понадобится немного времени.
– Ладно. Главное, что процесс обратимый. Только не пойму. Тут данные о твоем уровне ментального дара, и выходит, что ты просто не мог так выжаться, воздействуя всего на одного человека. Мастер Гош предполагает психологические причины. Будто ты сам довел себя до срыва. Но почему? Это же просто для тебя.
– Не просто. – Герман спрятал лицо в ладонях, хотя смутно представлял, смотрел ли Марк на него в этот момент или нет. – Ты не понимаешь. Я… не хотел этого.
– Ты мешал сам себе?! – воскликнул Марк и добавил тише, почти шепотом: – Ты монстр. Понимаешь, что сам себя чуть не угробил? Тебе было жалко Дженаро, что ли?
– Я не хочу быть монстром. – Герман поднял голову, интуитивно находя закрытыми глазами источник голоса. – То, что я сделал, отвратительно.
– Дела-а-а…
Они замолчали, и Герман не желал продолжать разговор на эту тему.
– Герман.
– Чего тебе?
– Герман. – Тон Марка стал странным, а в эмоциях появилась какая-то хитринка. – Хочешь навестить свою девушку? Я могу проводить тебя, и если мы кого-нибудь встретим, я скажу, что веду тебя на процедуры. Идет?
Герман неуверенно кивнул, боясь поверить в удачу. Даже просить не пришлось, хотя он уже подумывал об этом.
– Буду благодарен.
Таким образом Марк желал загладить неловкость, и Герман действительно был ему благодарен.
Марк взял его под локоть и вывел в коридор. Слепому Герману он казался бесконечно длинным, самой настоящей пропастью. Но все-таки он старался сохранить остатки достоинства и побороть в себе малодушное желание крепче схватить Марка за руку.
Перед дверью в палату они остановились. Марк распахнул ее и тихо проинструктировал:
– Три широких шага вперед, кровать справа, обходи слева. Справишься?
Герман снова кивнул и положил ладонь на холодный косяк, вошел в палату. Дверь позади закрылась – Марк оставил их вдвоем.
Стефания спала. Герману не нужно было зрение, чтобы увидеть мятно-зеленый комочек и ощутить на языке освежающий вкус мяты и талого снега. Он воспользовался советом, сделал вперед три широких шага и схватился рукой за холодный металл спинки кровати. Осторожно обошел, нащупал край матраса и опустился на него.
Дар вернулся к нему, скоро вернется и зрение, а до этого момента он спешил воспользоваться шансом и поговорить со Стефанией. Он и сам до конца не понимал, почему ему так важно сделать это сейчас, когда он чувствовал себя ограниченно и неуверенно. Наверное, Стефании так будет легче – если он не увидит ее лица.
Стефания трогательно сопела во сне, изредка задерживая дыхание, как перед прыжком. Короткая вспышка страха, и она проснулась.
– Герман? – ее голос, еще сонный и невнятный, произнес его имя. Закрытых глаз под мягкой повязкой осторожно коснулось сожаление. Нет, скорее жалость. Эти два чувства всегда путались между собой.
– Привет. – Он улыбнулся, отдаленно представляя, каким видится ей сейчас. – Мне разрешили немного размяться, и я пришел к тебе. Как себя чувствуешь?
– Это ты как себя чувствуешь? – перебила Стефания и смутилась. – Нормально. Скоро выпишут. Как Берт?
– Хорошо. То есть, – Герман быстро поправился, – ему повезло, удар должен был пробить сердце, но Берт оказался проворнее. Мастер Гош сказал, что если он перестанет дергаться и пытаться сбежать, от раны даже шрама не останется. Но пока к нему не пускают.
Эмоциональный фон Стефании изменился, и Герман рефлекторно дернул головой и едва не открыл глаза, чего совершенно нельзя было делать.
