– Нет никакой пропасти, – улыбнулся Берт и взял Германа за руку. – Я всегда любил тебя, даже не зная, что ты мой брат. И это не изменится никогда. Только теперь мне кажется, что я знаю тебя даже еще лучше и от этого люблю еще сильнее.
С верхней полки послышалось шуршание и недовольный голос Рене едко прокомментировал:
– А теперь целуйтесь. Развели тут слюни-сопли.
Берт засмеялся, и Герман был вынужден признать, что они и правда устроили трагедию на пустом месте. Сигнал будильника разбудил Ситри, она шумно зевнула, вылезла из-под одеяла и потребовала объяснить, что тут происходит.
– Ко мне вернулась память, – сразу сообщил Берт без лишних предисловий. – Точнее, возвращается, но я уже точно помню, кто я и откуда.
Эффект не заставил себя ждать, но был не совсем таким, каким его ожидал Герман. Ситри резко побледнела, почти до синевы, поднялась с кровати и так выпрямила спину, что позвоночник должен был сломаться.
– Все ясно, – сказала она бесстрастным голосом. – Я очень рада, ваше высочество.
И, больше не проронив ни слова, развернулась и вышла.
Даже у Рене не сразу нашлось, что на это пошутить, поэтому он только присвистнул и покачал головой:
– Горячая штучка. Мне показалось или это бабская истерика?
Альберт проводил Ситри взглядом и побежал догонять.
– Я ничего не понимаю, – жалобно протянул Рене. – Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? В чем проблема-то, а? Ясно же было, что память рано или поздно вернется сама или ее кто-нибудь вобьет ему обратно в голову. В честь чего переполох?
Поразительно, но самый ушлый и сообразительный из их компании так и не понял, что Ситри влюблена в Альберта, а вот Герман уже какое-то время это ощущал. И так же, как сам Герман иногда чувствовал себя недостойным своей принцессы, думала, что не подходит кронпринцу Ландри. А если уж девушка что-то для себя решила…
Рене зарычал, яростно дергая себя за рыжие лохмы.
– А-а-а-а! Что за бред? Они что, тоже парочка?!
На что Герман спокойно ответил:
– Предполагаю, что это возможно.
– Вы меня убиваете, люди, – простонал Рене. – Ну просто каждой твари по паре, а я что? Самый рыжий?
Герман подошел и похлопал друга по плечу:
– Прости, но это действительно так.
Стефания лежала тихо, только сонно поглядывала на них, обняв подушку, и казалась больной.
– Все в порядке? – спросил Герман, присаживаясь рядом на корточки. Она вяло улыбнулась:
– Не знаю. Голова болит.
– Сходи в медицинское крыло. Наверняка это после вчерашнего. Не надо было мокнуть под дождем.
– Да, мой господин, – отшутилась она. – Идите, я еще минут пять полежу и за вами.
Герман погладил ее по волосам, взял полотенце и ушел купаться.
Стефания лениво ковырялась вилкой в овощном салате, наматывая вялые капустные листы на длинные зубья.
– Ты в порядке? – спросил Рене и сунул любопытный нос в ее тарелку. – Я его съел, так что не бойся, не отравлено. Или все-таки отравлено?
Он изобразил удушье, но на его гримасы никто не обратил внимания.
– Отстань от нее. – Ситри хлопнула Рене по руке, которую он между делом протягивал к отложенным в сторону рогаликам Берта.
– Все нормально, – отозвалась Стефания и выдавила улыбку. – Правда, все хорошо. Просто спать хочется.
Она прикрыла рот ладонью, скрывая смачный зевок, и ей поверили. Герман незаметно коснулся ее ладони, и Стефания улыбнулась уже более живо.
– Я, наверное, пойду, – сказала она и поднялась из-за стола. – Лучше и правда загляну к мастеру Гошу. Не хватало еще заболеть перед каникулами.
Она собрала нетронутый завтрак и ушла.
За пределами столовой стало легче. Стефания глубоко вдыхала и выдыхала, пока сердце не перестало бешено колотиться в груди. Потом зашла в уборную, умылась и отправилась на занятия.
Наверняка всего лишь простуда, все-таки дождь был очень холодным…
– Толкните ее, она же спит.
Голос Рене прорвался сквозь вату в ушах, и Стефания вскинулась, уронив на пол все свои наполовину исчерканные листы. Тест был в самом разгаре, а она, кажется, задремала или что-то вроде того. Рене сидел сзади и тыкал в спину карандашом.
– Курсант Вильтрауд. – Преподаватель сощурил глаза. – Неужели вы уже все сделали, раз нашли время на развлечения?
– Никак нет! – рявкнул Рене и закопался в листки с заданиями.
Стефания провела ладонями по лицу. Странно, она не помнила, как пришла в кабинет, как получила задание и начала его выполнять. Как будто сразу после завтрака она уснула, и вот ее только что разбудили.
– Можно выйти? – попросила она и, получив разрешение, покинула душный тесный кабинет.
Мастер Гош. Да, нужно пойти к нему. С ней что-то не в порядке…
Стефания открыла глаза и обнаружила, что лежит на траве недалеко от казармы. Вокруг толкаются люди, что-то у нее спрашивают.
Она села, взялась за голову. Больно…
– Разойдись! – скомандовал Варма. – Иди сюда. Не волнуйся, я отнесу тебя в лазарет.
Она не поняла, о чем он говорит, а потом Вильям подхватил ее на руки и понес. Надо бы воспротивиться, но все казалось, что это сон и она все еще спит. Возможно, даже завтрака еще не было.
Просто сон…
Тише, дорогая. Мужа надо слушаться.
– Нет! Пусти! – закричала Стефания и ударила Вильяма по лицу. От неожиданности он разжал руки, и она упала на землю. Из лазарета выбежали медики, подняли ее, а она продолжала кричать и вырываться, ведь Леннард где-то рядом, она слышала. Она точно слышала!
Все окончательно перепуталось.
– К ней уже можно?
Герман сразу бросился в лазарет, как только узнал о случившемся. Строго говоря, проведать Стефанию пошли все, но никто не стал оспаривать право Германа встретиться с ней первым. В коридоре возле палаты стоял Вильям, он помахал рукой, подзывая к себе.
– Что с ней? – сразу спросил Герман. Ему было известно, что это Варма принес Стефанию в лазарет.
– Это ты у Гоша спросишь, – ответил он и озабоченно нахмурился. – Она вела себя странно. Знаешь… как будто была не в себе. Кажется, она приняла меня за кого-то другого.
– Она назвала имя?
– Нет. Но ты знаешь, в чем дело?
Герман покачал головой:
– Только предполагаю. Ладно, я должен ее увидеть.
Варма с пониманием усмехнулся:
– Ну конечно. Передавай красавице привет и скажи, что я совсем не обижаюсь за синяки и шишки.
