«Ятаган» сделал посадку на «Феникс», Его величество покинул борт корабля. Его встретили помощники, тоже в парадной форме: озабоченный и суровый адмирал Экс, которого явно что-то мучило; капитал Уильямс, импозантный, самодовольный, готовый лично принять все лавры и почести; баронесса Ди-Луна, слегка смущенная, но по-прежнему высокомерная и самоуверенная; Рикилт, тоже очень довольный собой, если судить по цвету пара, который кружил вокруг него; Медведь Олефский, огромный, сильный, возвышающийся, как утес; генерал Джон Дикстер, флегматичный, внушающий доверие, правда, как всегда слегка помятый.
Дайен ступил на красный ковер, который распростерся перед ним, напоминая кровавую реку, и, памятуя о миллиардах зрителей, со спокойным достоинством принял приветствие свиты.
Когда церемония будет окончена, видеокамеры выключат, репортеры-андроиды покинут корабль, зрители тоже выключат свои видео и вернутся к обычной жизни.
А Дайен спустится в ад.
Раз он вернулся с победой, они радостно встретят его, окружат любовью, провозгласят королем. А если бы проиграл сражение и не вернулся, они забыли бы его и стали ждать другого.
Был ли у него когда-нибудь выбор? Мейгри сказала правду? То, что он сейчас здесь, на борту корабля, – Божественный Промысел?! Или же он сам принял верные решения, которые привели его сюда? Или же какое-то всемогущее существо задурило ему голову?
Он вспомнил, что Платус мечтал, чтобы он рос простым, обыкновенным ребенком, но ведь именно он назвал его в честь мудрого, доброго правителя, о котором писал Платон.
Он вспомнил, как Саган убил Платуса. Снова услышал голос Командующего: «Может, я спасу тебя».
И голос Абдиэля: «Ты можешь воспользоваться силой, которую дает Королевская кровь. Протяни руку, мой король, возьми ее!»
Он вспомнил золотистые глаза, щит, который защитил его. Он так и не сказал, что собирался сказать. У него не хватило мужества. Да, он должен был сказать ей о Ди-Луне, о его обещании жениться на другой. Камила имеет право это знать. Они не будут врать друг другу. Но об этом он не мог сказать. О своем решении совершить то,.. что надо совершить. Таск прав, еще много воды утечет. Судьба... Бог... шанс... что-нибудь помешает.
Что-нибудь спасет его от него самого? Он этого хочет?
– Ваше величество! – Адмирал Экс сделал шаг вперед, – Мы получили донесение от леди Мейгри. Она делает прыжок через гиперпространство.
– Мы полетим следом, – сказал Дайен, потирая правую ладонь, словно она болела.
Книга четвертая
Где живо мертвое, мертво живое...
Д. Мильтон. Потерянный рай
Глава первая
И не плеснет равнина вод,
Небес не дрогнет лик.
Иль нарисован океан
Иль нарисован бриг?
Сэмюэль Тэйлор Кольридж. Сказание о старом мореходе
Ночная вахта.
Она ничем не отличается от дневной – только время другое. Подгоняемая ветром, рожденным от летящих в разные стороны кварков
[2]
, обгоняя свет звезд, остающихся далеко позади, «Красавица» мчалась сквозь пустоту на скорости, которую мог вычислить лишь не ведающий страха интеллект компьютера.
А тем, кто был на борту, корабль казался недвижным, словно он попал в штиль.
* * *
Агис пришел на капитанский мостик, встал позади кресла пилота и, заглянув через плечо Спарафучиле, стал смотреть на показания приборов.
– Все в порядке?
– Он летит отлично, – ответил с удовлетворением наемный убийца, откинувшись лениво в кресле.
Он наконец выбрался из кресла, потянулся, разминая тело, которое, казалось, было без костей. Агис недоумевал, как ему удалось просидеть столько часов, не шелохнувшись! Глаз почти не было видно за спутанными волосами, свисавшими со лба. То ли Спарафучиле скрючился в кресле, то ли сгорбился, то ли ссутулился, то ли принял какую-то еще немыслимую позу, во всяком случае, втянув свое тело в кресло, он не изменил позы за все время вахты, длившейся четыре часа. Со стороны могло показаться, что он спит. Но рискнувший пройти мимо него понял бы, что он ошибается.
Агис стоял какое-то время и после того, как убийца встал. Центуриону не хотелось садиться сразу же в кресло пилота, которое освободил Спарафучиле. Оно сохраняло не очень-то приятное тепло его тела, не говоря уже о диком зловонии. Агис предпочитал первые полчаса вахты проводить на ногах.
Спарафучиле усмехнулся, словно прочитал мысли центуриона, и покинул мостик, чтобы заняться своими темными делишками.
Агис с отвращением посмотрел на кресло, налил себе чашку горячего кофе, прислонился к консоли и стал изучать показания приборов.
Вахта была изнурительной, чрезвычайно ответственной, потому леди Мейгри и расписала все время на них троих; несли вахту она сама, Агис и ублюдок: четыре часа дежурства, восемь – отдыха. Агис не сводил взглядах приборов, готовый в случае тревоги немедленно взять управление на себя. Он потягивал кофе, а сам какой-то частью своего сознания, той, что не была связана с их путешествием сквозь время и пространство, позволил себе вернуться туда, где он привык находиться во время подобных перелетов: на борт «Феникса».
Сколько центурион себя помнил, он всегда был солдатом. Хотя понимал, когда-то он им не был. Понимал, что был ребенком, у него были родители, отчий дом, может, собака. Но никаких воспоминаний о тех днях у него не сохранилось. Не потому, что они были горестными и он постарался от них отделаться. Просто они не имели для него никакого значения. Он и имени-то своего настоящего не помнил, ему для этого надо было бы посмотреть свой файл.
Жизнь началась для Агиса, только когда он стал военным. Он был пилотом-асом, благодаря его высокому профессионализму и мужеству его заметил Командующий. Самый торжественный момент в его жизни наступил, когда его принимали в ряды Почетной гвардии. Во второй раз ему суждено было пережить торжественный момент, когда его назначили капитаном этого элитного корпуса.
И он был сейчас, пусть мысленно, а не физически, с центурионами.
«Като отличный командир, – сказал он, обращаясь к светящимся цифрам на экране. – Он будет преданно служить юному королю. Он сможет стать капитаном Дворцовой гвардии короля, перейдя из гвардии Командующего. Я-то вряд ли смог бы на такое решиться. Но сейчас ему предстоит пройти через ад».
Агис представил себе мириады обязанностей, которые должен выполнять капитан, чей король не просто готовится к войне, но к войне в союзе с ненадежными партнерами, против враждебного соседа, воевать ему предстоит на вражеской территории.
Но если все будет хорошо, если они победят противника, закончат войну, Като станет капитаном Дворцовой гвардии; в ночь Революции прежняя была уничтожена. Его ждут почет, слава, богатство, даже перспектива, выйдя в отставку, получить пенсию, подобной милости ему никогда не дождаться в Почетной гвардии Командующего. У Сагана центурион очень редко дослуживался до преклонного возраста.
