– Тварь!
Стараясь не морщиться от боли, он подался назад. Надо было снять с себя ремень и связать ей руки. И тогда она вдруг, не пытаясь вскочить, обеими руками вцепилась ему в лицо, словно дикая кошка. Михаил вскрикнул от боли и неожиданности, оторвал от себя холодные когтистые лапы и тут же почувствовал, как по щекам потекла кровь. Ивонна – ну, чертовка! – ухитрилась даже до левого глаза дотянуться и поцарапать веко! В ушах заколотился тяжелый, частый пульс. Михаил ударил ее в челюсть, коротко и сильно, чтобы оглушить. Только бы не потерять сознание – этой мерзавке хватит и десяти секунд, чтобы дотянуться до винтовки и все закончить. Он немного отполз, пристроил ствол на колено, направив его прямо в живот Ивонне. К черту ноги! Стрелять так стрелять. Только бы не повторить ее ошибки. Михаил уже расстегивал ремень, когда женщина опять подняла руки и медленно, будто наслаждаясь, провела ногтями по груди и животу, оставив длинные красные полосы.
– Истерика? – хрипло спросил он и попытался ухмыльнуться. – Не пройдет.
Ивонна не ответила. Она нащупала какой-то камень, но вместо того, чтобы бросить в него, с силой ударила себя в нос.
– Ты что творишь?! – не удержался он, путаясь в ремне. – Тебе же хуже!
Кобура! Когда он дотронулся до нее, стараясь вытащить упрямый ремень, то сразу понял, что она пуста. Когда Ивонна успела до нее дотянуться?! Наверное, пока он говорил с Хадсоном. Он схватился за винтовку, поднял ее, готовый выстрелить, но Ивонна и не думала нападать. Улыбаясь окровавленным ртом, она тем же камнем с силой ударила себя промеж ног, а потом еще и еще.
– Прекрати! – Михаил начал понимать, что сумасшедшая баба затеяла что-то, очень опасное для него. Боль мешала сосредоточиться. – Прекрати, или прострелю руку!
И вот тогда она откуда-то из-под спины выхватила пистолет. Палец Михаила сам собой надавил на спусковой крючок. Пуля вошла Ивонне прямо в сердце, будто он специально туда целился, и рука с пистолетом безвольно упала. Она содрогнулась всем телом, из разбитого носа вздулись кровяные пузыри, и бунтарка рухнула навзничь. Михаил откинул голову назад и уставился на крупные звезды. Это был худший рейд во всей его жизни.
* * *
Через час пришли первые двое: Индия почти тащил на себе подстреленного Джульетт. К тому времени Михаил уже сделал себе еще один обезболивающий укол и теперь пытался сообразить, как объяснить произошедшее.
– Это не ее дочь погибла в палатке! – первым делом сказал он друзьям. – Да и сама Ивонна шла с Франсуа добровольно.
– С чего ты взял? – Индия мрачно осматривал труп женщины.
– Она сама сказала. Забрала у меня винтовку, а потом пистолет.
– И сама себя исцарапала?
– Да! Я ее не трогал! Ну, почти… Послушай, любая экспертиза все подтвердит!
– Лучше молчи. – Индия занялся ранами стонущего Джульетт. – Вернемся, там разберутся. А мне сейчас не до того.
Остальные подтянулись ближе к рассвету, когда вертолеты уже вышли на связь. Виски принесли уже мертвым, еще двое оказались серьезно ранены. Когда майор Хадсон увидел тело Ивонны, то лишь одарил Михаила тяжелым взглядом и смачно харкнул в костер. С Танго никто не хотел разговаривать, уставшие бойцы отводили в сторону глаза, и он понял: лучше молчать. Когда пришли вертушки, тело Ивонны упаковали в такой же черный мешок, как и убитых легионовцев.
Они немного опаздывали: армейские дроны уже успели появиться над ущельем, когда вертолеты поднялись. Двух тут же уничтожили, остальные разлетелись, прячась за скалами. Михаил почти не помнил обратной дороги, потому что не уснул даже, а впал в какое-то тяжелое забытье. «Все кончено!» – говорил внутренний голос, и от этого почему-то было даже спокойнее. Кончено так кончено. Сам виноват – сам и ответит за свою промашку.
Потом был госпиталь и допросы, бесконечные допросы. В самом ли деле убитую женщину звали Ивонной, и была ли она гражданкой Великобритании, Михаил так и не узнал. Его хотели поймать на лжи. Он упрямо твердил свое и чувствовал, что ему так же упрямо не хотят верить. Допросы вели настоящие легионовцы, для которых честь была превыше всего. Что видели они? Что оставленная наедине с бойцом безутешная мать была найдена мертвой, голой, избитой и исцарапанной. Михаил не сомневался, что эксперты сделали свое дело, и об изнасиловании речи не идет. Но чем лучше неудачная попытка изнасилования и убийство, призванное эту попытку скрыть? А ведь именно так все и выглядело. Пистолет его был в ее руке, но разве не могла она завладеть им во время борьбы с опьяненным похотью легионовцем? Да и Михаил, испугавшись содеянного, вполне мог вложить оружие в ее ладонь…
«Мистер Вихров, у вас есть друзья среди ваших коллег? Вы – одиночка по жизни или стали таковым, когда поступили на службу? Вам не кажется это странным? И вот вы, в ситуации сильнейшего стресса, оказываетесь один на один с почти обнаженной женщиной. Что вы почувствовали, мистер Вихров? Она показалась вам красивой? Привлекательной? Вы испытали к ней влечение?» – и еще много, очень много вопросов подобного рода. Это походило на дрянной телесериал, только вместо лощеных прокуроров и адвокатов выступали свои же, известные в Легионе офицеры, собаку съевшие на подобных допросах. Они или не верили ему совсем, или, в лучшем случае, верили только жалким крохам. А еще он им просто не нравился, это было заметно. Хороший парень, по их мнению, просто не должен был попадать в такую ситуацию. Уж лучше бы погиб – к мертвым вопросов нет. И, что хуже всего, чем больше Вихров повторял свою историю с убийством Ивонны, тем менее правдоподобной она казалась ему самому.
Через неделю к нему в палату позволили заглянуть майору Хадсону. Выглядел командир скверно: осунувшийся, похудевший и как будто даже постаревший.
– Простите, – только и сказал Михаил. – Так вышло.
– Это я должен у вас всех прощения просить, и у живых, и у мертвых. – Хадсон оглядел палату, не нашел ничего, на чем остановить взгляд, и принялся зачем-то теребить кончик одеяла, которым был укрыт его подопечный. – Меня, конечно, после случившегося отстранили. В лучшем случае в какой-нибудь лагерь упекут, буду новичков учить шнурки завязывать да сопли вытирать так, чтоб рукав не запачкать… Ну, да что тебе до того…
– Я к вам без претензий…
– Да будет!.. Ладно, проехали… Ты вот что, Майк… меня просили передать тебе. Послужной список у тебя хороший, и характеризуют тебя отлично все, кто с тобой воевал. И я в том числе. Я не верю в твою вину и прямо им об этом сказал. Но дело дошло до Тейлора, как-то уж так получилось…
– До Тейлора?! – Михаил не смог сдержать разочарованного стона. – Представляю, что ему там наплели!
– Ну да, что наплели – это ты очень метко слово-то подобрал! Генерал, он, видишь ли, очень… трепетно относится к подобным вещам. По сути, он и в Легионе не видит особого смысла, если мы будем хоть чем-то похожи на наших главных врагов – Синдикат, то есть. Одним словом… В общем, ты отчислен. Но и никакого трибунала не будет, – спешно добавил майор, видя, как взгляд Вихрова стекленеет, теряет фокус. – Так что, считай, парень, ты легко отделался. Я сам писал объяснительную на имя Тейлора, где постарался ему растолковать, как все вышло. Сказал, что моя вина, от начала до конца, но он… короче, все вышло как вышло.
