Уже вырисовывались жестокие меры: передача стратегических запасов сырья, медикаментов и продовольствия под контроль СМЕРХа и заградотрядов, мобилизация оставшегося без работы городского населения для сельскохозяйственных работ, введение карточной системы на основные товары. Органы правопорядка получали широкие полномочия, новый закон причислял коррупцию, саботаж и мародерство к особо тяжким преступлениям, караемым расстрелом с заменой на штрафбат. Ответственность за порядок и снабжение возлагалась на областные власти.
Сложности с инфляцией можно было бы по примеру прежних правителей переложить на сограждан, но генералы осадили банкиров: мы – не политики, поэтому свой народ грабить не позволим. Главный армейский финансист предложил проект закона о прогрессивном налоге. Отныне ставка налога зависела не от общего дохода, но от прибавочной стоимости. Задрал цену на свою продукцию – плати больше. Утаивание прибыли также становилось тяжким преступлением с конфискацией средств производства. Комитет информации получил приказ объяснить новые правила населению страны.
Когда в кабинете остались только вожди оборонной промышленности, позвонил Щеглов, попросив принять его и Максимова. Тем временем владельцы заводов и концернов без энтузиазма докладывали о трудностях, из-за которых не получалось развернуть серийное производство. Без компьютеров не могли работать не только станки. Даже инженеры-конструкторы разучились чертить без «Автокада», да и чертежные принадлежности давно стали антиквариатом.
Велев перевернуться через голову, но дать армии хоть немного техники, Мадригайлов прошел в малую приемную, где на диване сидели начальники СМЕРХа и военной контрразведки. Судя по деловым физиономиям, командиры тайного фронта достигли полного взаимопонимания.
– Чем порадуете? – осведомился главком, догадываясь, что новости будут не слишком приятными.
– Как мы и предвидели, пятая колонна передавала противнику сведения о наших военных приготовлениях, – доложил Максимов. – Вражескому командованию известны многие заводы, на которых планируется выпуск оружия. Известно также, что мы готовим новый танк.
– Эти сведения напугали противника, – добавил Щеглов. – На предприятиях ФРГ и Чехии начинают клепать новые модели, якобы превосходящие «тридцатьчетверку».
Главком поморщился и проговорил недоверчиво:
– Меня только что уверяли, будто нельзя запустить новую машину за две недели и даже за два месяца.
– Хорошую нельзя, но мощности западноевропейской промышленности позволяют поставить на серию сырую конструкцию, – сообщил Щеглов. – Пушка сто пять или сто двадцать миллиметров, мотор на шесть-семь сотен лошадиных сил, лобовая броня до дециметра толщиной.
– Ломаться станет через каждые полста километров, но наши старые коробочки такая сволочь будет крошить, – грустно резюмировал Максимов. – Хорошо бы с воздуха вмазать по тем заводам.
– Дайте координаты, поручим летунам, – задумчиво произнес Мадригайлов, мысленно сопоставляя тактико-технические данные нескольких танков, затем сказал, улыбаясь: – Мне нравится вражеская машина, пусть наклепают их побольше. Сможете передать на ту сторону, что наш «тэ – сорок девятый» появится на фронте буквально на днях?
– Легко, – не без недоумения в голосе заверил Максимов.
– Не проблема, – поддержал коллегу Щеглов. – Но зачем?
– Пусть готовятся воевать против нашей сырой машиной. – Главком расхохотался. – Пошли.
Они вернулись в кабинет, и промышленники снова стали жаловаться на проблемы. По их словам, при крайнем напряжении всех предприятий удастся выпускать буквально одну-две машины Т-49 в неделю.
– Больше не получится, – опустив взгляд, признался Левашов, хозяин Владимирского завода. – И задел для старых «бэтэшек» почти исчерпан.
– Неважно, – оборвал стенания Мадригайлов. – Не вы ли мне много раз докладывали, как ловко починили старые тяжелые танки?
Танкостроители подтвердили: отремонтированы несколько тяжелых танков производства 40-х и начала 50-х годов, включая могучие Т-10.
– Но это сложно, для них запчасти приходится вручную, поштучно варганить, – уточнил Левашов. – Один тяж в декаду.
Четыре завода выдадут дюжину тяжелых в месяц, прикинул главком. К осени к производству присоединятся Омск и Тагил. Но не ржавый антиквариат интересовал старого генерала.
– Прекрасно, бросьте все силы на ремонт, – распорядился Мадригайлов. – Набирайтесь опыта и наращивайте скорость работ. Но чтобы уже через неделю парочка «сорокдевяток» засветилась на передовых позициях. Понятно?
Они не поняли. Пришлось объяснить, что в ближайшее время они получат много старых машин, которые нужно вернуть в строй. Причем о запчастях сильно беспокоиться не стоит – старья много, поэтому можно будет собрать одну целую машину из двух побитых.
Промышленники поняли идею и возрадовались. Генералы тоже пришли в восторг. Только все понимали, что поток отремонтированных машин хлынет на фронт не завтра и даже не через неделю. Пока же действующей армии придется драться на музейных древностях.
Глава 11
Ты исполнил свой долг, уходи же, воин
Скуля пропеллерами, самолет вышел на цель, снизившись до полутора километров. Заходящее солнце осветило равнину, и пилоты разглядели неприятельское расположение. По команде штурмана был открыт люк, и груз посыпался в сторону противника.
Не сверхточное бомбометание, как бывало в Сирии, но четыре тонны осколочно-фугасных подарков нашли себе добычу. Выполнив вираж, они прошли над районом бомбометания, отметив горящую и побитую технику, трупы личного состава.
– Как там пассажиры, не вывалились вместе с нашими гостинцами? – осведомился Болотников.
Радист открыл дверь в грузовой отсек и спокойно доложил:
– Порядок. Перегородка стоит на месте, пассажиры дрыхнут.
Кивнув, подполковник повел машину на посадку. Захваченная авиабаза Теремец-Кольоня ждала их, аэродромная команда даже включила огни на бетонной полосе.
В соседнем отсеке, отделенном от бомбовой укладки импровизированной перегородкой, дремали в неудобных позах на деревянных лавках капитан Островцев и лейтенант Горюнова. После двух суток непрерывных допросов Люба так и не очухалась, явилась на службу под вечер и получила приказ доставить пакет с приказом полковнику Заплетину. Едва заработали винты, она снова заснула и открыла глаза уже на польском аэродроме.
Авиабаза выглядела целенькой, хотя в первый день Заплетин требовал немедленно взорвать все, что плохо лежит. Вероятно, приказ почему-то отменили.
Их встречала девица из автобата, с которой они уже пересекались в день штурма авиабазы.
– Товарищ капитан, машина для вас готова, – отрапортовала старший сержант Хибняк. – Пацаны проверили, смазали, заправили.
Рядом с ними летчики рассказывали, как отбомбились по скоплению наемников. Потом Ким вдруг спохватился и сказал, что собирается взлететь затемно, так что пора грузить трофеи. Встречающие заверили: мол, все готово, вы только трюм откройте – набьем под завязку, остальное же попробуем вывезти на трейлерах.
