— Я вас понял, — несколько растерянно ответил Новиков, поднялся и вышел.
Заместитель министра вернулся к себе. Затребовал в управлении кадров личное дело Рожкова. Типовая справка, составляемая на номенклатурных работников, чье назначение утверждалось политбюро, лежала на самом верху.
Вновь пробежал ее глазами:
«Тов. Рожков Валентин Михайлович.
представляемый на утверждение ЦК КПСС…
для работы в качестве…
работает в Министерстве иностранных дел СССР;
год рождения — 1920;
место рождения — село Хреновое, Рождественско— Хавского района Воронежской области;
национальность — русский;
социальное положение — крестьянин;
член КПСС с 1942 года, партбилет №…
образование — высшее;
состоял ли ранее в КПСС,
состоял ли в других партиях — нет;
служил ли в войсках или в учреждениях белых правительств (когда, где) — нет;
участвовал ли в оппозициях (каких, когда), имел ли колебания — нет;
имеет ли партийные взыскания (какие, когда наложены, кем и за что) — нет;
является ли депутатом Верховного Совета, членом бюро обкома, крайкома, ЦК компартии союзной республики (какого) — нет…»
Новиков тщетно пытался понять, отчего министр так ратует за этого Рожкова.
Подмосковье. Дача Громыко
Вечером Громыко пересказал этот разговор жене.
— Помнишь Рожкова?
— Да, они с Толей написали хорошую книгу. Он работает у тебя в отделе печати.
Громыко кивнул:
— Он болен. Я решил отправить его послом — пусть порадуется напоследок. Отправим его в Данию — спокойная европейская страна.
Лидия Дмитриевна поставила на стол торт.
— Смотри, какое чудо испек наш повар — специально для тебя. Съешь кусочек? Торт малокалорийный, совершенно не жирный, одни фрукты.
Громыко покачал головой.
— Рожкову ты сделал роскошный подарок, — заметила жена. — Ты всегда заботишься о других. И при этом забываешь о собственных детях.
— Что ты имеешь в виду?
Лидия Дмитриевна сказала:
— Видела сегодня в поликлинике Викторию Петровну.
С нажимом добавила:
— Ее сын, Юра, только что назначен заместителем министра внешней торговли.
Андрей Андреевич хотел отшутиться:
— Так у Юры Брежнева папа — генеральный секретарь.
Лидия Дмитриевна шутки не приняла:
— У нашего Толи папа, между прочим, министр иностранных дел.
— Толя трудится в нашем посольстве в Вашингтоне, — напомнил Андрей Андреевич. — И, насколько я понимаю, и он доволен работой, и им довольны.
Обед с агентом
Ларри Андерсон, начальник службы безопасности империи Оазисов, попросил о личной встрече с Сергеем Глазовым.
В девяти случаях из десяти такие просьбы не выполняются. Вербовщику не стоит встречаться со своим агентом, если для такого контакта нет очевидного объяснения. Никто не мог поручиться, что греческая (или еще чья-то) контрразведка не сфотографировала в свое время Глазова вместе с Андерсоном. Сам по себе этот снимок ничего не значит. Но если эти двое встречаются вновь — да еще в другой стране и их вновь видят вместе, не станет ли это отправным пунктом для размышлений любого контрразведчика? Так зачем рисковать?
Но Ларри Андерсон настоятельно просил о встрече. Начальник разведки не захотел брать на себя ответственность. Он привык во всем советоваться с председателем, у которого начинал помощником. Андропов разрешил.
Встречу устроили в Австрии, в Каринтии. Сотрудники венской резидентуры подыскали подходящее местечко на курорте Фельден. Ларри Андерсона и Сергея Глазова снабдили одинаковыми картами местности, и они столкнулись возле горного озера. Обнялись, как старые друзья. Сели на скамейку под столетними деревьями. Это был незарегистрированный пляж, и женщины обходились без купальников.
— Поплаваем? — предложил Глазов, проследив за взглядом Андерсона.
— Позже, — ответил тот, с трудом отведя взор от молодой женщины приметных форм.
— Как ты живешь? — по-свойски спросил Глазов.
Он получил чудесную возможность недельку провести на дорогом австрийском курорте и понимал, что обязан этому настойчивости Андерсона.
— Отлично, — Ларри Андерсон не лукавил. — Я избавился от прежних проблем. Больше не играю — и потому не проигрываю! Помогать твоим друзьям мне не так сложно. И я очень осторожен, так что все в порядке. Могу сказать о себе, что вполне наслаждаюсь жизнью.
Сергей Глазов желал бы повторить то же и о себе. Однако же его жизнь, особенно личная, складывалась менее удачно. Но разговор на эту тему с агентом исключался.
— У меня тоже все прекрасно.
Глазов развернул предусмотрительно взятый с собой пакет с бутербродами, яблоками и маленькими упаковками сока. Андерсон выбрал бутерброд с ветчиной, откусил.
— Я тебя слушаю, — сказал Глазов.
Когда начальник службы безопасности империи Оазиса закончил свой рассказ, Сергей Глазов понял, что ему не удастся отдохнуть в Австрии. Попрощавшись с Андерсоном, он немедленно вернулся в Вену и первым же самолетом вылетел в Москву.
Нарушая все правила службы, Глазов доложил о разговоре с Андерсоном прежде всего не своему начальству в 5-м отделе первого главного управления, а поехал на Лубянку — к заместителю начальника второго главка генералу Игнатенко.
Ларри Андерсон передал Глазову то, что требовало немедленной реакции Москвы.
Боевики-исламисты попросили у империи Оазисов, точнее у Кристины Оазис, денег на организацию нескольких терактов против советских дипломатов — ответ на ввод войск в Афганистан. Среди целей значились Анатолий Андреевич Громыко, который работал в Вашингтоне, и Валентин Михайлович Рожков, утвержденный послом в Копенгаген. Боевики откровенно предупредили: если Кристина Оазис не даст им денег, она и сама окажется в списке приговоренных к смерти.
Кремль. Кабинет Брежнева
Леонид Ильич сидел в кабинете в пиджаке, на котором красовались все полученные им золотые звезды Героя.
— Хочу с тобой посоветоваться, Андрей, — задумчиво сказал Брежнев. — Мне предстоит поездка в ФРГ. Наш посол в Бонне — человек толковый, я к нему прислушиваюсь. Так вот он уговаривает меня, чтобы я не надевал свои награды. Говорит, у немцев это вызовет изумление. Дескать, немцы — народ своеобычный. Они орденов не жалуют.
