Андрей Андреевич изумился:
— Да что ты, Юрий Владимирович, об этом и речи не было!
Но Андропов не поверил:
— Я хочу знать, какое материальное обеспечение вы мне определили как пенсионеру.
Громыко пытался его успокоить:
— Юрий Владимирович, ты лечись! Ни о чем не думай!
Андропов бросил трубку.
Удивленный Громыко покачал головой. Поделился с Логиновым:
— Он и прежде был склонен верить слухам и сплетням. Теперь его мнительность только усилилась. А голос слабый, еле говорит.
Улица Фрунзе. Министерство обороны
Министр обороны маршал Устинов сидел в кресле в рубашке с маршальскими погонами. Увидев в дверях академика Чазова, приветственно махнул рукой.
Чазов, усевшись напротив министра, сказал:
— Состояние Юрия Владимировича очень тяжелое. Прогноз неблагоприятный. С разрешения самого Юрия Владимировича я обязан поставить вас в известность.
Лицо Устинова изменилось:
— Я и не подозревал, насколько он плох. Неужели вы ничем не можете помочь?
Чазов покачал головой.
— Знаешь, Евгений, — сказал министр обороны, — ситуация во всех отношениях очень сложная. Давай-ка пригласим Чебрикова. Председатель КГБ — близкий Юрию Владимировичу человек. Вместе посоветуемся, что делать. К тому же Чебриков располагает большой информацией о положении в стране.
Устинов снял трубку спецкоммутатора.
Через полчаса «ЗИЛ» председателя КГБ и машина сопровождения уже были на улице Фрунзе. Вечно хмурый Чебриков вошел в кабинет министра обороны. Выслушав Чазова, осторожный Виктор Михайлович в свою очередь предложил:
— Надо рассказать обо всем Черненко. Он — второй человек в партии. Нельзя от него ничего скрывать.
— Ты прав, — согласился Устинов. — Сейчас к нему съезжу.
Он встал и натянул китель. Нажал кнопку на пульте:
— Машину! Едем в ЦК.
— Ты только предупреди Константина Устиновича, — напомнил Чебриков, — что информация конфиденциальная и Юрий Владимирович просил ни с кем не обсуждать тяжесть его болезни.
ЦК КПСС. Приемная Черненко
Академик Чазов сидел в приемной Черненко и ждал. Дежурный секретарь вызвал официантку, чтобы академика угостили чаем с сушками. Наконец дверь кабинета Черненко распахнулась. Первым появился министр обороны Устинов. Он дружески кивнул Чазову:
— Проводи меня.
В коридоре, где их никто не слышал, Чазов поинтересовался:
— Как все прошло?
— Мы встретились вчетвером — я, Тихонов, Громыко и Черненко, — доверительно рассказал Устинов. — Когда началось обсуждение, чувствую, что на это место претендует Громыко. А его может поддержать Тихонов… Но ты же сам понимаешь, что ставить Громыко на место генерального нельзя. Знаешь его характер… Видя такую ситуацию, я предложил кандидатуру Черненко.
Чазов вопрошающе посмотрел на Устинова.
— И все со мной согласились, — заключил министр обороны.
Маршал по-свойски поделился:
— С Костей-то проще.
Кремль. Комната заседаний политбюро
Андропов угасал. Юрий Владимирович не мог обходиться без аппарата, заменявшего почку. Каждый сеанс диализа, очищения крови, продолжался несколько часов. У него отказали обе почки. Это вело к тому, что перестали работать печень, легкие. Пришлось прибегнуть к внутривенному питанию. Но сотворить чудо даже кремлевская медицина была не в силах.
9 февраля 1984 года, в четверг, в одиннадцать утра началось заседание политбюро. До начала в ореховой комнате Константин Устинович Черненко сказал членам политбюро, что состояние Андропова резко ухудшилось:
— Врачи делают все возможное. Но положение критическое.
Без десяти пять вечера Андропов умер. Через час с небольшим, ровно в шесть вечера, членов политбюро вновь собрали в Кремле. Председательское кресло занял Черненко в черном костюме и черном галстуке. Он плохо себя чувствовал, задыхался. Сообщил членам политбюро:
— Врачи до последнего момента делали все возможное. Но без десяти пять вечера Юрий Владимирович скончался.
Все встали.
— Нам надо решить два вопроса, — с трудом выговорил Черненко, — о генеральном секретаре ЦК и о созыве пленума.
Глава правительства Николай Александрович Тихонов сразу же предложил:
— Я уверен, что у нас может быть только одна кандидатура — Константин Устинович Черненко.
Остальные поддержали одобрительными репликами.
— Проголосуем? Кто за?
Громыко дисциплинированно поднял руку вместе со всеми.
— Поздравляем, Константин Устинович! — раздался хор льстивых голосов.
На это заседание политбюро помощников Черненко не пригласили. Говорили в самом узком кругу. Когда все разошлись, Константин Устинович позвонил своему первому помощнику:
— Зайди.
Черненко сидел один. Пиджак снял, галстук ослабил. Взгляд отрешенный.
— Скажи ребятам, что надо написать для меня текст. Болванку для выступления на пленуме ЦК.
И добавил:
— Как для генерального секретаря.
Нельзя оставаться без лекарства
Когда Кира Куприянова укладывала покупки в машину, то заметила молодого человека с усиками, которого уже видела в тот день. Он мгновенно отвернулся, но она поймала его внимательный взгляд. Он сидел в белой «Волге». Когда она отъехала, он двинулся вслед за ней.
Покупки были тяжелые, и дежурная по подъезду бросилась ей помогать.
— Вам принесли цветы — огромный букет. Красные розы. Шикарные!
— Мне? — переспросила Кира.
— Конечно. Он так и сказал: «Это для Киры. Я знаю, что сейчас ее нет дома. Когда вернется, пусть это станет для нее приятным сюрпризом».
Кира посмотрела на консьержку с удивлением.
— Но я же просила вас никому не говорить, что я здесь живу.
Дежурная обиженно поджала губы.
— Ну конечно же, я все помню. Вас преследуют какие-то негодяи… Но это же совсем другой случай! Пришел такой очаровательный джентльмен, такой любезный, к тому же ваш старинный друг и поклонник. Он так и сказал: «Кира мне будет рада». Я открыла ему вашу дверь своим ключом, и он поставил цветы в воду.
Дежурная была довольна своей находчивостью и услужливостью. Но прежде чем уйти, смущенно заметила:
— Знаете, что странно? В букете десять роз, а полагается нечетное количество. Четное же приносят только на похороны. Наверное, ваш поклонник обсчитался. Не силен в арифметике, это бывает!
