А ведь трагическое восприятие жизни вовсе не было ее сутью. Но под сильным внешним давлением ее слабая психическая конструкция разваливалась. Это толкало Кристину к саморазрушительным поступкам. Она часто сознательно выбирала позицию жертвы. А потом скромная, смущающаяся девушка начинала вести себя как раненное, угодившее в ловушку животное.
Ей казалось, что на сей раз, после Глазова, она сделала правильный выбор. Тьери Руссель, наследник фармацевтического магната, был очень красив. Она думала, что он нежный и заботливый. То, что они встретились в церкви, тоже многое для нее значило: значит, у них одинаковые ценности и взгляды. И вдруг он предложил Кристине участвовать в групповом сексе. Оказалось, он занимается этим многие годы. Он сказал, что любит ее, но это нисколько не мешает им вместе расширить горизонты и получить новые впечатления.
Темпераментная Кристина ответила резко:
— Не может быть и речи, чтобы я в этом участвовала!
Руссель был потрясен ее тоном.
— Я хочу открыть для тебя новый мир, обогатить тебя чувственно. Я понимал, что рискую, говоря об этом, но я считаю это доказательством моей любви к тебе. Я хочу все делить с тобой. И твое участие станет доказательством твоей любви ко мне.
Когда Кристина отказалась наотрез, он был раздосадован и разгневан. Обиженно сказал, что сильно ошибся на ее счет. Он считал, что Кристина — свободомыслящий человек с широкими взглядами. А выяснилось, что она пуританка и ханжа. Это не та женщина, которую он полюбил. И тут он «воткнул в нее нож и повернул его», причиняя особую боль. Руссель сказал, что если она отказывается, то найдется немало его старых приятельниц, которые охотно согласятся.
Кристина предстала эгоисткой, не желающей идти навстречу любимому человеку. Шантажисты умело выставляют себя любящими, открытыми людьми. И называют свои жертвы неблагодарными и ограниченными. Руссель вел себя так, словно групповой секс — самая естественная вещь на земле, что это прекрасно для семьи, что она многое теряет…
Кристина даже задумалась: может быть, она не права, может, с ней что-то неладное, и она подняла шум из-за чепухи? Руссель говорил так убедительно, что она начала сомневаться в себе самой.
Она поддалась на его уговоры, потому что подсознательно хотела доверять своему мужу, а не подозревать его в шантаже и умелом манипулировании. Конечно, Кристине следовало сразу понять, что за человек перед ней. Но она гнала от себя мысль о том, что она вновь совершила ошибку и выбрала не того человека. Менее болезненным было попытаться сделать вид, будто Руссель может быть прав.
С его точки зрения, жена обязана исполнять все желания мужа. И ему не нужна жена, которая отказывает ему в самом главном.
Кристина поддалась на его уговоры и согласилась попробовать, если это так важно для него. Она потом страшно стыдилась. Ненавидела каждую минуту, когда это все продолжалось. Чувствовала свое тело испоганенным.
Несколько месяцев они не встречались. Тьери Руссель проводил Рождество в Кении, когда Кристина позвонила ему из Сан-Морица. Призналась, что растолстела.
Тьери ответил ласково:
— Это совершенно не важно, возьми себя в руки, ощути себя счастливой — и ты вновь станешь такой, какой была.
Кристина приехала к нему и осталась. Страстный роман возобновился. Когда они поженились, Кристина официально заявила, что ее новый муж не будет иметь никакого отношения к делам компании Оазисов. Тьери Руссель даже не подозревал, что это сделано ради его же безопасности.
А потом Тьери вновь встретил Габи — ту самую молодую женщину без комплексов, которая охотно занималась групповым сексом. И подумал: почему он должен ограничивать себя только одной женщиной?
— Я не хотел выбирать кого-то одного, — признался Тьери Руссель приятелю. — Кристина — огонь. Габи — спокойствие. Я их обеих любил.
Кристина Оазис долго боролась за красивого плейбоя. Даже когда узнала новость, способную подкосить самую мужественную женщину на земле. Кристина была беременна — их общей дочерью Афиной. И вдруг выяснилось, что его любовница Марианна Ландхаге, ее все называли Габи, беременна от него же. У них появился сын Эрик.
Кристина сделала над собой последнее усилие. Пригласила Габи с ее ребенком. Она жаждала мира. Но через год Габи вновь забеременела. И вскоре родила дочь Сандрину.
Тьери беззаботно сказал Кристине:
— Я люблю вас обеих.
Пройдя через годы невыполненных обещаний, Кристина наконец поняла, что Руссель счастлив иметь и жену, и любовницу. А Кристина не хотела навечно оставаться в этой роли. Ей нужна была настоящая семья.
Им было хорошо в постели, иногда все было прекрасно. Но шло время, а он и не собирался оставлять любовницу. Однажды они ужинали, и Руссель вдруг стал рассказывать о том, что он собирается свозить Габи с ее ребенком в Париж. А ведь он знал, как Кристина любит Париж! И тогда она поняла, что живет в стране фантазий.
— Меня многое в нем раздражает, — делилась она с подругой. — Но больше всего мне не нравится то, что я делаю сама. Мы с ним много говорили о том, как важна семья. И для меня семья всегда была на первом месте. Но когда я смотрю в зеркало, я вижу женщину, которая настолько не уважает себя, что не может сказать своему мужу: «Я не позволю тебе унижать меня и наш брак твоей неверностью». У меня такое ощущение, что я уронила себя в собственных глазах. Я словно напрашиваюсь на то, чтобы меня унижали.
Кристина развелась с Тьери. У нее не оставалось иного выхода.
Всякий раз, когда брак или любовная связь рушилась, она впадала в депрессию. Ее спасал новый мужчина. И она сразу же начинала его искать. Новый мужчина был спасением. Но она так и не встретила того, на кого могла бы положиться. И так было с самого начала. Всю жизнь она пыталась похудеть. И найти настоящую любовь. Ни то ни другое не получалось. У нее было все, кроме счастья, которое она безуспешно искала всю жизнь.
И все равно она еще на что-то надеялась. Хотела завести с Тьери еще одного ребенка. Но так или иначе, она подорвала свое здоровье. Таблетки для похудения наносили ущерб организму. И не могли вернуть ей стройность. Ее губили не только таблетки. Она выпивала две дюжины баночек кока-колы в день. Гоняла личный самолет в Соединенные Штаты за кока-колой американского разлива. Когда ей становилось плохо, принимала транквилизаторы и сильные снотворные. Не могла отказать себе в шоколаде, черной икре или трюфелях. О ее внезапных приступах обжорства ходили легенды. Будто бы однажды в ресторане она схватила огромный стейк руками и жадно его глотала, не обращая внимания на то, что сок и соус текли на ее роскошную и дорогую блузку. Вышколенный официант замер в изумлении.
Однако она могла и взять себя в руки. Совсем переставала есть и худела. Она заметно постройнела накануне приезда в Аргентину и в Буэнос-Айресе ела в основном салаты. И ей было ради чего жить. Она твердо взяла в руки управление отцовской империей. Она была счастлива рождению дочки. Уплатила много денег специалистам — потому что долго не могла забеременеть. Она заботилась о дочери, которой уже исполнилось три года. Ее тетя, Мария Оазис, считала, что племянница вступила в лучшие годы своей жизни.
