Государственный департамент США. Кабинет госсекретаря
Государственный секретарь США Джордж Маршалл внушал главе Всемирной сионистской организации Хаиму Вейцману:
— Для вашей собственной пользы вам следует избегать любого выражения симпатий к России. Подумайте над тем, как Соединенные Штаты и западный мир воспримут особые отношения между вами и Советским Союзом. Неужели вы не понимаете, что русские поддерживают вас с одной целью — торпедировать американскую политику?
Джордж Маршалл грозно предупредил Вейцмана:
— Если на еврейское государство нападут арабские армии, на помощь Соединенных Штатов рассчитывать не следует. Так что я советую вам не спешить с провозглашением своего государства, чтобы не подвергать себя риску быть уничтоженными. Повремените!
Хаим Вейцман с достоинством ответил:
— Господин государственный секретарь, евреи ждали этого момента две тысячи лет. Никто не может обвинить нас в недостатке терпения…
Белый дом. Овальный кабинет
Президент Соединенных Штатов Гарри Трумэн проводил совещание в Белом доме. В овальном кабинете государственный секретарь Маршалл внушал участникам совещания:
— Нельзя ссориться с нефтедобывающими странами. Без них Америка существовать не может. А без еврейского государства американцы уж как-нибудь обойдутся… Ближневосточная нефть важнее всего остального. Задача нашей внешней политики — обеспечить вооруженные силы нефтью. Вы просто не понимаете, что сорок миллионов арабов легко столкнут четыреста тысяч евреев в море. И все. На этом история еврейского государства закончится, не начавшись. Лучше подумайте о нефти — мы должны быть на стороне нефти.
Президент Трумэн с ним не согласился:
— Я намерен признать еврейское государство, если оно будет провозглашено.
Лицо государственного секретаря Джорджа Маршалла побагровело. Глядя президенту в глаза, он сказал:
— Если вы это сделаете, то на выборах я проголосую против вас.
Нью-Йорк. Представительство СССР при ООН. Кабинет Громыко
На совещании в постпредстве Громыко сказал:
— Министр иностранных дел Великобритании объявил о решении передать вопрос о Палестине в Организацию Объединенных Наций. Жест отчаяния. Англичане умывают руки.
Андрей Андреевич позволил себе пошутить:
— Значит, нам надо засучить рукава. Теперь судьба Палестины зависит от двух великих держав — Советского Союза и Соединенных Штатов.
Он продолжил:
— Насколько нам известно, самые влиятельные фигуры в администрации Трумэна категорически возражают против еврейского государства. И президент ничего с ними не может поделать. Как ему пойти против Джорджа Маршалла с его ореолом военного героя! Трумэн может сколько угодно менять чиновников в государственном департаменте, но ссориться накануне выборов с одним из самых популярных в стране людей — немыслимо.
Один из советников добавил:
— Политическое будущее самого Гарри Трумэна рисуется в мрачных тонах. По опросам общественного мнения, он неминуемо проигрывает будущие выборы. Его влияние упало даже в собственной администрации.
Громыко кивнул:
— Словом, ему не до палестинских евреев. Знаете, что это означает?
Он обвел глазами своих помощников.
— Что решающее слово остается за нами. Мы должны ясно заявить свою позицию. И если сделаем это умело, наша позиция и будет принята.
— Арабские страны обидятся, — заметил Новиков.
— Они нас не принимают всерьез. А в их мире ценится только сила. Пусть осознают наше влияние и наши возможности. Вот тогда они захотят с нами дружить.
Новиков настороженно сказал:
— Но на каждый шаг нам нужна санкция Москвы.
— Разумеется, — согласился Громыко. — Где шифровальщик?
Москва. МИД. Кабинет заместителя министра
В Москве заместитель министра Деканозов был крайне раздражен:
— Почему Громыко не исполняет моих указаний? Подготовьте телеграмму о том, что все свои шаги он должен согласовывать со мной. Со мной! А не с Вышинским. При чем здесь Вышинский?.. Давайте быстро шифровку. Я жду.
Нью-Йорк. Вышинский вернулся
Советский представитель в ООН не мог пропустить концерт, на который собралось все высшее общество Нью— Йорка. Оркестр еще играл, когда в ложу, где сидел Громыко, проник запыхавшийся сотрудник посольства. Сказал на ухо:
— Андрей Андреевич, вас срочно просят вернуться.
Громыко очень тихо поинтересовался:
— Что-то случилось?
— Мне не сказали.
Громыко повернулся к жене:
— Нам надо идти.
Когда они спускались по лестнице, Лидия Дмитриевна испуганно спросила:
— Что произошло? Ты не догадываешься?
Громыко покачал головой.
Когда машина въехала в ворота советского представительства, ожидавший его помощник распахнул дверцу:
— Андрей Андреевич, вас очень ждут наверху.
Лидия Дмитриевна была недовольна:
— Андрюша, ты еще не ужинал.
— Сейчас вернусь, — обещал Громыко. — Не отдавай никому мой ужин.
Пока они поднимались, Валентин Рожков объяснил послу ситуацию:
— Товарищ Вышинский вернулся!
Громыко посмотрел на него с удивлением.
— Пилот самолета, на котором он вылетел из Нью-Йорка, сразу после взлета обнаружил неполадку. Самолет совершил вынужденную посадку. Первый заместитель министра приехал сюда.
Помощник с каменным выражением лица предупредил Андрея Андреевича:
— У товарища Вышинского плохое настроение…
В зале для совещаний спешно собрались все старшие дипломаты. На председательском месте, которое обычно занимал Громыко, расположился Вышинский.
— Наконец-то вы пожаловали! — голос Вышинского был полон сарказма. — Нашли время развлекаться! Здесь первый заместитель министра, а постпред на концерте… Только я улетел, все перестали работать. Ну и порядки у вас тут!.. В результате ваш непосредственный начальник вынужден трудиться вместо вас!
Пока Вышинский, сверкая глазами, произносил эту тираду, Громыко преспокойно уселся на место рядом с ним, поинтересовался:
— Вы не голодны, Андрей Януарьевич?
— Что? — Вышинский сбился с тона.
— Я беспокоюсь, покормили ли вас? Или мне распорядиться насчет ужина?
— Я поел, — ответил Вышинский. — Давайте к делу. Раз я оказался здесь, то завтра заменю вас. Сам выступлю в ООН.
На заседании одного из комитетов ООН в Нью-Йорке председательствующий объявил:
