Крестным стал партнер Оазиса — Ставрос Ниархос. Он держал девочку на руках.
— Отрекаешься ли ты от сатаны, и от всех дел его, и от всех демонов? — вопрошал священник.
— Отрекаюсь, — говорил за нее Ниархос.
Священник прочитал «Символ веры»:
— Верую в единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, видимым же всем и невидимым…
Закончив молитву, спросил Ниархоса:
— Каким именем нарекаешь ее?
— Кристина, — громко произнес Ниархос.
У Аристотеля Оазиса — невиданное дело — на глазах появились слезы.
Священник опустил девочку в купель и трижды полил ей голову водой, произнося:
— Крещается раба Божья Кристина во имя Отца, Сына и Святого Духа.
Маленькая Кристина перенесла все стоически, даже не заплакала. Ее переодели в белую рубашечку, отстригли ей прядь волос и повесили на шею преподнесенный Ниархосом дорогой золотой крестик.
Гости по очереди подходили к улыбавшимся родителям и протягивали конверты с деньгами для Кристины, повторяя:
— Дай Бог, чтобы она вас радовала!
Аристотель пригласил всех в ресторан напротив церкви, закрытый в тот день для других посетителей. Он был действительно счастлив. Когда они с женой подошли к ресторану, его остановили двое полицейских, которые явно не переживали из-за своего излишнего веса.
— Аристотель Оазис?
Он не утратил своей самоуверенности:
— А кого это интересует?
Один из полицейских ловко схватил его за руки, второй, сопя носом и отдуваясь, защелкнул наручники.
— Судью Гаррисона. Сейчас ты предстанешь перед ним.
Оазис возмутился:
— Я только что крестил дочь! Да у нас дома в такой день…
Полицейский запихнул его в машину:
— У себя дома делай что хочешь. А у нас правит закон.
Через несколько часов в тюрьму приехал его адвокат, который не сомневался, что Оазиса отпустят под залог.
— Вопрос только в сумме, — объяснил он.
Оазис недоумевал:
— Что им от меня надо?
— Тебе известно такое имя — Роберт Кеннеди? — спросил адвокат.
Аристотель задумался:
— А, помню! Этот мальчик присутствовал на приеме здесь, в Нью-Йорке, который устроила Памела Черчилль, невестка Уинстона Черчилля. Он мне сразу не понравился.
— Ты ему тоже, — заметил адвокат.
Роберту Кеннеди было двадцать семь лет, Аристотелю Оазису — пятьдесят три, хотя он скрывал свой возраст и говорил, что ему всего сорок семь. Удивительным образом эти два человека сразу почувствовали ненависть друг к другу. Эта ненависть одного из них унесет в могилу…
— Он мне в сыновья годится, а ведет себя как наместник всевышнего на земле, — возмущался Оазис. — Я понимаю, что его отец — важная шишка, но…
— А его старший брат Джон Кеннеди — герой войны и только что стал сенатором, — добавил адвокат. — Ему сулят большое будущее.
— И что им всем от меня нужно? — зло спросил Оазис.
Вечеринка у Мао Цзэдуна
Аристотель Оазис приобрел десять американских супертанкеров. Суда такого водоизмещения имеют стратегическое значение. Закон запрещал их продажу иностранцам. Оазис зарегистрировал фиктивную компанию, которая формально принадлежала четырем уважаемым американским гражданам, в том числе одному отставному адмиралу, герою войны. Они и приобрели эти танкеры. Потом их акции перекупила зарегистрированная в Панаме компания, принадлежавшая Оазису.
Таким образом он стал владельцем целого флота танкеров, который должен был приносить ему огромную прибыль. Но он был новичком на этом рынке. Клиенты к нему не спешили. И тогда поступило неожиданное предложение.
Григорий Федорович Игнатенко вновь работал в советском посольстве в Лондоне. Они встретились на дипломатическом приеме. Игнатенко сразу затеял с Оазисом деловой разговор:
— Есть страна, Аристотель, где готовы хорошо платить за фрахт ваших танкеров. А вы ее игнорируете. Отказываетесь от возможности заработать.
— А именно? — без интереса осведомился Оазис.
— Только что созданная Китайская Народная Республика.
— Красный Китай? — пренебрежительно бросил Оазис. — Да откуда у коммунистов деньги? Это же голодранцы. К тому же они под санкциями.
— Насчет денег вы ошибаетесь, — хладнокровно заметил Игнатенко. — Это огромная страна, и на дело государственного значения деньги найдутся. Что касается санкций… Почему вы должны подчиняться американским решениям? Вы гражданин Греции, у вас свои политические симпатии.
Аристотель Оазис полетел в Пекин. Добирался долго, с пересадками. Зато в аэропорту китайской столицы коммунисты встречали западного бизнесмена с почестями, словно главу государства. Такого Оазис еще не видел.
Верные своему убеждению, что прибывающие к ним иностранцы умирают с голода, китайцы взялись поразить Оазиса всем великолепием своей кухни. Блюда подавались одно за другим нескончаемой чередой. Хозяева следили за тем, чтобы тарелка гостя не пустовала.
— Обязательно попробуйте жареную свинину, приготовленную в остром хунаньском соусе с красным перцем, — настойчиво советовали Оазису. — Это блюдо любит председатель Мао.
Во время трапезы следовали бесконечные тосты. Пили за здоровье гостя и за дружбу. Бокал гостя наполняли и наполняли. При этом звучали бодрые выкрики:
— Гамбэй! Пей до дна!
После обильного ужина Аристотеля Оазиса отвезли к вождю коммунистического Китая Мао Цзэдуну, чьи фотографии он видел в газетах.
Не доезжая до площади Тяньаньмэнь, машина свернула влево и проехала через традиционные китайские ворота с красными колоннами. Резиденция Мао была окружена стенами Запретного города, старого императорского дворца. Мао разместился в императорском комплексе Чжуннаньхай, как вожди большевиков обосновались в Кремле. Всех выселили, и за стенами Запретного города обитал только вождь китайской революции, обслуживающий его персонал и охрана.
Аристотель Оазис во все глаза смотрел на человека, который управлял самым многочисленным народом на земле. Многое ему казалось странным.
С того самого момента, как, одолев всех врагов, под аплодисменты своих поклонников Мао стал главой огромного государства, он не умывался, не принимал ванну и не мыл голову. Его каждый день растирали горячими полотенцами, делали ему массаж, а парикмахер заботливо укладывал волосы.
В своих странностях председатель не был одинок. В уставе партии «продолжателем дела» Мао Цзэдуна, иначе говоря, его официальным преемником и наследником значился министр обороны маршал Линь Бяо, который тоже пришел на встречу с Аристотелем Оазисом. Переводчик объяснил, что имя маршала в переводе с китайского означает «Лесной барс». Но Линь Бяо казался очень застенчивым. Если министру обороны предстояло выступать на публике, ему вводили лекарство, которое официально именовалось «витамин С». Похоже, это был наркотический препарат.
