Шепилов объяснил свою позицию:
— Исход конференции вполне благополучный для Египта. Мы выиграли битву. Ссориться не было нужды.
Суслов вмешался:
— Вы обязаны были запросить Москву. Вы не вправе принимать решение без ЦК.
Хрущев возмутился:
— Может быть, вы сами хотите внешней политикой руководить?
Никита Сергеевич заговорил жестко:
— Министр иностранных дел не выполнил указание ЦК, то есть проявил недисциплинированность как член партии. Этот проступок имеет принципиальное значение. И мы должны принципиально оценить проступок товарища Шепилова.
Кремль. Зал заседаний Президиума ЦК КПСС
Хрущев был настроен решительно:
— Шепилова мы возвращаем в ЦК. Возникает вопрос: кого назначить министром?
Суслов сообщил:
— После обсуждений с товарищами остались две кандидатуры — Андрея Андреевича Громыко и Василия Васильевича Кузнецова.
Кто-то из членов президиума заметил:
— Конечно, Кузнецов предпочтительнее. Инженер-металлург. Накануне войны уже стал заместителем председателя Госплана. Последние годы возглавлял профсоюзы. Словом, крупный руководитель. Да еще и по характеру человек спокойный и невозмутимый. Такой и нужен на посту министра иностранных дел.
Хрущев не согласился:
— Профсоюзами руководить и с иностранными президентами беседовать — разная работа. Нам нужен специалист— международник. Тут скорее Громыко с его опытом и знаниями подойдет.
— Он кажется безынициативным, вялым. С президентами беседовать — тоже надо быть фигурой. А то и разговаривать не станут.
Никита Сергеевич отмахнулся от возражений:
— Политику определяет ЦК. Лучше всего по всем спорным вопросам могут договориться именно руководители государств. А уж если они не договорятся, то как можно ожидать, что проблемы разрешат люди менее высокого ранга? Но в дипломатии масса рутинной работы, которую надо знать. Опять же это Громыко.
Суслов подвел итог:
— Значит, министром назначаем Громыко. Нет возражений?
Возражений не оказалось. Но возник вопрос относительно Кузнецова.
— А Василия Васильевича куда? Что с ним-то делать?
Хрущев мгновенно нашел решение:
— Пусть будет у Громыко первым замом. Раз он такой прирожденный дипломат.
Старая площадь. ЦК КПСС
Андрей Андреевич обратил внимание на то, что на заседании президиума ЦК, посвященном внешней политике, отсутствует министр Шепилов. Заместители министра Громыко и Новиков устроились на местах для приглашенных.
Сидевший справа от Хрущева Михаил Андреевич Суслов говорил своим высоким голосом, слегка окая:
— Надо отметить, что идея Никиты Сергеевича о совместных действиях с президентом Дуайтом Эйзенхауэром оказалась плодотворной. К удивлению многих мировых лидеров, Соединенные Штаты решительно потребовали от Англии, Франции и Израиля прекратить боевые действия. И наше совместное давление возымело действие.
Хрущев прервал Суслова. Его самого распирало от желания высказаться:
— Мы одержали тройную победу. Во-первых, остановили войну на Ближнем Востоке и показали всем мощь и влияние нашего государства в современном мире. Во-вторых, спасли нашего союзника Насера. Все увидели, что мы способны сделать для своих союзников. И третье, мы разорвали единый блок западных держав. Все газеты в мире пишут: сенсация, американская администрация присоединилась к Хрущеву и осудила военную операцию Англии, Франции и Израиля! Мы добились того, что Соединенные Штаты впервые выступили на нашей стороне против членов НАТО — Англии и Франции.
— Это настоящий успех вашей внешней политики, — завершил обсуждение Суслов.
Когда совещание закончилось, Хрущев поискал глазами Андрея Андреевича:
— Товарищ Громыко, задержитесь.
Подошел к нему.
— Вы были правы. Спасибо.
Он пошел к столу. Остановился и повернулся к Громыко:
— Кстати. Я тут сына женил. Вы были у меня на празднике?
— Нет, не был.
— Отчего же? — удивился Никита Сергеевич.
— Не получил приглашения.
— Ну, это значит, мои хлопцы маху дали, — огорчился Хрущев. — Ничего, это мы исправим. Без вас больше за стол не сядем.
Ему самому понравилась собственная шутка.
Машина Громыко
В машине водитель включил радио. Передавали последние новости. Андрей Андреевич услышал:
«На пленуме товарищ Шепилов Дмитрий Трофимович избран секретарем ЦК КПСС. Президиум Верховного Совета СССР освободил его от обязанностей министра иностранных дел. Новым министром иностранных дел назначен…»
Часть пятая
Анкетные дела
Сергей Глазов любил поезда. Скорее всего, потому, что вырос у железной дороги. Его дед, Петр Иванович, работал машинистом нефтекачки на железнодорожной станции. Железнодорожники были в почете — благодаря союзному наркому путей сообщения Лазарю Моисеевичу Кагановичу, человеку бешеной энергии и фантастической работоспособности. Он проламывал любую преграду. Железнодорожникам подняли зарплату, переодели в форму, вызывавшую зависть у мальчишек.
Дед ходил в форме, и Сергей привык к тому, что мужчине форма идет. И на футболе он болел за команду железнодорожников.
В тот день они сидели на стадионе и следили за матчем. Юрий Куприянов широким жестом протянул ему пачку «Беломора»:
— Закуривай!
Глазов помотал головой.
Куприянов презрительно процедил:
— Деда боишься?
Игра шла ни шатко ни валко, и зрители громко выражали свое неудовольствие. Вдруг на противоположной стороне стадиона, где были размещены огромные портреты членов президиума ЦК КПСС, стало происходить нечто невероятное.
Портрет первого заместителя председателя Совета Министров СССР и министра внутренних дел маршала Советского Союза Лаврентия Павловича Берии вдруг пополз вниз. Сначала офицеры решили, что портрет меняют и сейчас появится новый. Но старого Берию унесли, а новый не появился.
— Ты видел? — Бдительный сосед дернул Сергея за рукав. — Это же диверсия! Надо немедленно сообщить куда следует. Враги народа орудуют у нас под носом.
Куприянов вскочил, готовый лично броситься на поиски врага. Глазов удержал его:
— Погоди. Какие тут, на стадионе, враги? Разберутся.
— Бдительности тебе не хватает — вот что я тебе скажу, — отрезал Куприянов.
Его отец служил в областном управлении внутренних дел. Сын хотел идти по его стопам. Сергей Глазов тоже мечтал стать чекистом. Красная книжечка была своего рода масонским знаком, удостоверявшим не только благонадежность ее обладателя, но и его принадлежность к некому закрытому ордену, наделенному тайной властью над другими.
