После оглушительного разгрома арабских армий Израилем в шестидневной войне 1967 года соратники Ясира Арафата устроили совещание в Дамаске. Именно Хамшари предложил тогда нанести удар по Америке:
— Нам надо убить какую-то видную политическую фигуру, и тогда в Вашингтоне задумаются, стоит ли им поддерживать Израиль.
Тем временем нетерпеливый Аристотель Оазис постоянно названивал Джекки. Настаивал, чтобы она назначила дату их свадьбы. Он понимал толк в любви. Оазис сумел преодолеть барьер, который был между ним и Джекки Кеннеди. Он обращался с ней не как со знаменитостью, а как с женщиной. Ей нравился его юмор.
— Конечно, я романтик, — говорил Оазис. — Вы даже не представляете, как романтично зарабатывать миллионы долларов.
Но Роберт Кеннеди не терял надежды отговорить ее от брака с Оазисом. Говорил озабоченно:
— Твоя свадьба лишит меня поддержки в пяти штатах!
Однако Джекки не собиралась поступаться своими интересами. Она едва ли испытывала к Оазису большие чувства, чем к другим своим любовникам. Настоящая страсть у нее была к деньгам… Она понимала, что ее брак со столь непопулярным в Америке человеком многих огорчит. Но ей уже исполнилось тридцать восемь лет. Она считала, что достаточно ей исполнять роль неутешной вдовы, вызывая всеобщее восхищение.
Осенью 1968 года исполнялось пять лет со дня смерти ее мужа. После ноябрьских выборов будет ясно, займет ли Бобби место в Белом доме. И это лучшее время перестать быть вдовой.
Роберту Кеннеди пришлось согласиться на компромисс: он не станет возражать против ее брака, если об этом будет объявлено после президентских выборов.
Но Оазис решил, что Бобби опять его перехитрил. Он повторял:
— Если только он попадет в Белый дом, он вышвырнет меня за борт.
Аристотель Оазис привык добиваться в жизни всего, чего хотел. И он впервые столкнулся с человеком, который был столь же твердым и целеустремленным, как он сам. Ему передали, что Роберт Кеннеди в сердцах сказал, что Джекки выйдет замуж за Оазиса только через его труп.
Именно в этот момент палестинский террорист Махмуд Хамшари взялся уладить дело с Бобби. Хамшари потребовал первый взнос — двести тысяч долларов. Разумеется, наличными.
Подумав, Оазис сам передал ему деньги.
«Лесная школа»
Учебное заведение для разведчиков в конспиративных целях именовали 101-й школой. Она находилась на двадцать пятом километре Горьковского шоссе, поэтому слушатели говорили: «двадцать пятый километр» или «лес». Под школу действительно отвели большой массив леса, окруженный высоким забором.
Там находились учебные аудитории, общежитие и спортивные сооружения. Ночью территорию патрулировали с собаками. Комнаты на двоих, комфортные и удобные. Кормили прекрасно. Спортзал и бассейн. Утро начиналось с интенсивной физподготовки.
Размявшись, слушатели завтракали и приступали к занятиям — до шести вечера. Когда преподаватели уходили — самоподготовка. Прекрасная библиотека с подшивками иностранных газет на разных языках.
Самое сильное впечатление на Сергея Глазова произвело знакомство с закрытыми служебными вестниками ТАСС. Право читать на русском языке то, что другим не положено, рождало чувство принадлежности к особой касте. Больше всего времени уделяли изучению иностранных языков. Глазов зубрил английский и греческий. Начальник курса не уставал повторять:
— Вам предстоит опасная служба, поэтому вы должны хорошо подготовиться.
Специальные дисциплины показались Глазову безумно интересными: умение вести агентурную работу, навыки получения информации. Глазова учили исходить из того, что любой человек, с которым он общается — даже если тот не оформлен как агент, является источником важных сведений. А если от него невозможно ничего узнать, то и не стоит терять на него время…
Изучали методы контрразведки, потому что нужно знать, как против тебя будет работать противник. После теоретического курса — практические занятия в Москве. Учились тайно проводить встречи, обнаруживать наблюдение и уходить от слежки.
Для наружного наблюдения за слушателями «лесной школы» привлекали «боевых», то есть профессионалов из седьмого управления КГБ. Если слушатель не замечал слежки, ему ставили неуд. Если уверял, что за ним следили, а хвоста не было, — тоже ставили неуд.
Отчеты о поведении слушателя составляли действующие офицеры — и тот, кто играл роль агента, с которым следовало провести встречу, и тот, кто вел наблюдение. Они оценивали действия будущего разведчика… Снисходительности в их оценках не наблюдалось. Офицеры внутренних подразделений ревностно относились к будущим разведчикам — белая кость, им предстояло работать за границей.
Если слушатель успешно уходил от слежки, для офицера седьмого управления было делом чести взять верх над новичком. Так что получить высокие оценки на практических занятиях крайне трудно.
Слежка бывает двух видов. Одна — скрытая, чтобы понять, куда объект направляется, что делает, с кем встречается. Другая — нарочитая, демонстративная, дабы давить на нервы, вывести из равновесия, лишить уверенности в себе и тем самым сорвать исполнение задания, иначе говоря, нейтрализовать.
На практических занятиях Глазов отличился, когда обнаружил слежку. Он обратил внимание на пожилую по виду женщину, будто бы ожидавшую трамвай. И вдруг ему показалось, что он ее уже видел. Только раньше она выглядела заметно моложе. И понял почему: сейчас она была в платке и седом парике.
Глазов не поехал на то место, где была намечена встреча с агентом. Вместо этого с удовольствием сходил в кино. Наутро доложил преподавателю:
— Я обнаружил слежку, поэтому вынужден был уклониться от встречи. Пара — он и она — следили за мной. Потом она переоделась и ждала меня на трамвайной остановке.
Преподаватель недоверчиво спросил:
— А как ты определил, что это она? Как ее узнал?
— Она была в седом парике и платке, горбилась. А обувь не сменила, так и осталась в легких девичьих босоножках.
Мужчины как загадка
Кристина Оазис взрослела и менялась. В ней проявились шарм и особый магнетизм. Мужчины находили юную девушку очень сексуальной. Она охотно кокетничала и флиртовала, готова была двусмысленно пошутить, но не позволяла себе заходить слишком далеко, хотя это был разгар сексуальной революции и нравы стали достаточно свободными.
Ничего сверхъестественного в ее фантазиях не происходило. Она не представляла себе интимных отношений с любимым мужчиной или совместную жизнь с ним. Кристине достаточно было лишь одного — чтобы он ее страстно хотел, чтобы он сгорал от желания обладать ею.
Вот это она рано поняла: женщине необходимо, чтобы на нее смотрели, чтобы она чувствовала на себе мужской взгляд. Самое славное — лежать в жару на пляже и видеть, как ее смуглое тело гипнотизирует мужчин. И среди множества мужчин обязательно должен быть тот, кто своей любовью придает ей значимость, кто делает ее настоящей, то есть желанной женщиной. Оставшаяся в одиночестве женщина словно не существует. Мужчины часто и не подозревают, какой властью они обладают…
